В годы Второй мировой войны ожесточенные сражения происходили и на севере африканского континента. Здесь, в песках Сахары и на средиземноморском побережье схлестнулись между собой войска итало-германской коалиции и силы союзников, в первую очередь британцев. Советский Союз участия в боевых действиях на африканском континенте в силу географического положения не принимал, однако, как удалось установить историкам, наши соотечественники все же успели поучаствовать в Африканской войне.
Можно выделить несколько категорий русских и советских людей, принимавших участие в боевых действиях против итало-германских войск на африканском континенте. Во-первых, это были эмигранты и дети эмигрантов из Российской империи, которые еще до войны или в начале Второй мировой войны стали кадровыми военнослужащими британской или французской армий. Наибольшее количество эмигрантов и их потомков служило во Французском Иностранном легионе. Во-вторых, это были выходцы из Российской империи, проживавшие в странах Средиземноморья и с началом войны оказавшиеся в составе войск союзников. В-третьих, это были советские военнопленные, которые содержались в германских лагерях для военнопленных на территории Северной Африки.
участия русских и советских солдат в боевых действиях на севере Африки известна плохо. Ее приходится буквально восстанавливать по крупицам, и колоссальная роль в этой нелегкой и благородной задаче принадлежит нескольким энтузиастам - профессиональным историкам и историкам - «любителям». Они смогли установить имена некоторых русских, советских военнослужащих, а также военнослужащих армий союзников, имевших русских предков.
К первой группе (военнослужащие армий союзников) можно отнести, например, капитана Джордж Майкл Александр Уэрнера, служившего в британском уланском полку. Несмотря на английскую фамилию, некоторое отношение к России он все же имел - доводился праправнуком самому Александру Сергеевичу Пушкину. Его мать Анастасия в 1917 году вышла замуж за английского барона Гарольда Уэрнера и осталась в Англии. Джордж Уэрнер был ее единственным сыном. В декабре 1942 года он погиб в Северной Африке в возрасте 25 лет.
К этой же категории участников войны в Северной Африке можно отнести и подполковника Димитрия Георгиевича Амилахвари - Зедгинидзе (1906-1942). Потомок старинного грузинского княжеского рода Амилахвари, Димитрий доводился внуком российскому генералу от кавалерии Ивану Амилахори. Он родился в 1906 году в Базоркино (ныне это село Чермен Пригородного района Республики Северная Осетия - Алания). Когда в Грузии победила советская власть, семья Зедгенидзе-Амилахвари бежала в соседнюю Турцию, а оттуда выехала в 1922 году во Францию. Даже на чужбине она не захотела прерывать старинную традицию воинской службы своих мужчин. В 1924 году 18-летний Димитрий поступил в знаменитое французское военное училище Сен-Сир, а в 1926 году начал службу во Французском Иностранном легионе.
В 1927 году князь получил французское гражданство и женился на княжне Ирине Дадиани (1904-1944), тоже представительнице старинного грузинского аристократического рода. Димитрий принимал участие в боевых действиях французских колониальных войск в Марокко. Когда началась Вторая мировая война, князь Димитрий Амилахвари принимал участие в боевых действиях против гитлеровцев и итальянцев в самых разных уголках мира. Он воевал в Норвегии в составе французского экспедиционного корпуса, принимавшего участие в Норвежской кампании, затем был эвакуирован в Англию, где присоединился к движению «Сражающаяся Франция». Затем офицер вернулся в Африку, сражался в Эритрее, затем в Ливии - против итало-германских войск. 24 октября 1942 года 35-летний подполковник погиб в сражении при Эль-Аламейне. В 1955 г. Димитрий Амилахвари посмертно получил орден Почетного легиона. Сейчас в Грузии он тоже считается национальным героем. В Гори, где жил род отца Димитрия Амилахвари, в память о грузинском офицере - подполковнике французской армии установлена памятная стела.
Ко второй категории российских и советских людей, принимавших участие в борьбе с гитлеровцами в жарких странах Северной Африки, можно отнести С.Н. Еникеева. В прошлом лейтенант Черноморского флота, уроженец Севастополя Еникеев вместе с «белыми» покинул Россию. Он обосновался в Тунисе, где устроился преподавателем теоретической механики в российский Морской корпус в Бизерте. Однако потом Морской корпус был закрыт и бывшему офицеру российского императорского флота пришлось искать работу. Он устроился в аккумуляторную мастерскую, а затем добился более серьезной должности - стал начальником электротехнической службы торгового порта г. Туниса.
Когда началась Вторая мировая война, немолодой уже С.Н. Еникеев решил вспомнить молодость и службу на флоте. Он поступил в Военно-морские силы Франции, получил звание капитан-лейтенанта и был назначен старшим механиком военно-морской базы по ремонту подводных лодок. Но уже через год службы Еникеев отравился хлором. Его демобилизовали из военно-морских сил и списали на берег. Его сын, П.С. Еникеев, служил на французской военно-морской лодке «Сфакс», потопленной подлодкой германского флота в районе Касабланки. Уже после демобилизации с флота, Еникеев-старший был вынужден работать электромехаником и ремонтировать немецкие подводные лодки в порту Бизерты. Здесь он и решил отомстить за смерть сына. Опытный механик был направлен чинить электродвигатель немецкой подводной лодки «У-602». И смог сделать так, что при полном ходе произошло бы замыкание обоих электромоторов. 23 апреля 1943 года «У-602» затонула вместе с экипажем. Так старый русский моряк отомстил за гибель сына - военного моряка французского флота.
Третья категория - советские военнопленные в Африке. Ученый-историк Владимир Беляков пишет, что не менее 200-300 наших соотечественников принимали участие в боевых действиях на территории Северной Африки. Другой историк, А.З. Егорин, приводит численность советских военнопленных, отправленных в Африку на строительство укреплений и иные тяжелые фортификационные работы. Речь идет примерно о 22 тысячах человек. Советских военнопленных, угнанных в африканские лагеря, даже прозвали «белыми рабами Роммеля». Их заставляли строить объекты военной инфраструктуры, использовали в качестве носильщиков в трудовых батальонах. Большинство советских военнопленных, угнанных в Африку, погибли - они умерли от болезней, сахарской жары, не выдержали бесчеловечного обращения конвоиров.
Известно, что после разгрома Африканской армии Роммеля, командование союзников приняло решение собрать оставшихся в живых советских военнопленных в батальон, который доставили сначала в Иран, а затем - в Советский Союз. Но и на родине этих многострадальных людей ждала непростая судьба. Почти все они были арестованы и отправлены в советские лагеря.
После того, как английскими войсками были разгромлены итало-германские войска в Тунисе, Северная Африка стала плацдармом для последующей высадки войск союзников на юге Европы. Для усиления англо-американских войск, в Северную Африку были переброшены подразделения из польской армии генерала В. Андерса, сформированные на советской территории и включавшие в себя не только польских военнослужащих, но и русских, украинцев, белорусов, евреев, литовцев, проживавших на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. К февралю 1942 года армия Андерса насчитывала уже 73 тысячи военнослужащих. Сам командующий не желал воевать на восточном фронте и сумел добиться от советского командования разрешения на вывод своих подразделений в Иран. Более того, Андерс сумел защитить русских, украинцев, белорусов и евреев, которые служили в его армии и были гражданами Советского Союза. Им также разрешили продолжить службу в этом формировании.
С сентября 1942 г. армия Андерса действовала в Ираке, где ей было поручено выполнение обязанностей по охране очень важных в стратегическом отношении нефтепромыслов в районе Мосула и Киркука. Именно из Ирака подразделения армии Андерса были переброшены в Египет. Командование союзных войск не собиралось использовать польскую армию в североафриканских баталиях, однако рассчитывало на помощь Андерса в боевых действиях в Италии. Поэтому в Египте из частей армии Андерса и подразделений Карпатской бригады началось формирование 2-го польского корпуса, который в феврале 1944 г. был переброшен в Италию. К армии Андерса присоединилось и немало освобожденных союзниками советских военнопленных. До сих пор на английских военных кладбищах в этой стране покоятся наши соотечественники с украинскими, белорусскими, русскими и еврейскими фамилиями.
Решение проблемы советских военнопленных требовало более близкого взаимодействия советского и союзного командования. Поэтому в Каир был направлен офицер связи по репатриации военнопленных - майор Анисим Карасов. Дело в том, что Египту было суждено стать перевалочным пунктом по репатриации советских военнопленных из Италии на родину - через Центральную Европу, где шли боевые действия, наладить репатриацию было невозможно. До конца 1944 г. в Египет доставили 5694 человека. Обеспечение продовольствием и обмундированием взяла на себя английская сторона.
Кстати, о жизни советских военнопленных в египетских лагерях для репатриируемых сохранились достаточно интересные воспоминания - их оставил азербайджанец Сулейман Велиев, писатель, который тоже служил в Красной армии, попал в плен и был репатриирован из Италии в Египет. Он находился в лагере Джинейфа, где по инициативе советского офицера связи майора Анисима Карасова был сформирован полк. Более того, 7 ноября 1944 г. на плацу лагеря был проведен военный парад. Вчерашние советские военнопленные маршировали в честь очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В январе 1945 года в Каир прибыла новая советская военная миссия под руководством полковника М. Ставрова, которой предстояло завершить процесс репатриации бывших военнопленных. Через Палестину, Сирию и Ирак советских граждан доставляли в Иран - и далее в Советский Союз.
Как свидетельствуют исторические документы, репатриация бывших советских военнопленных из Египта в Советский Союз была завершена к апрелю 1945 года. Среди репатриантов были вчерашние партизаны, сражавшиеся в Италии в составе местных итальянских антифашистских партизанских отрядов. Надо отметить, что присутствие бывших советских военнопленных в Египте отложило определенный отпечаток на отношения между двумя странами. В Египте постепенно возрастал интерес к Советскому Союзу, к социализму. 
По иронии, в годы Второй мировой войны Гамаль Абдель Насер и другие египетские национальные социалисты, которые позже будут сотрудничать с Советским Союзом и проведут в Египте революцию, ориентировались на гитлеровскую Германию и прямо восхищались итальянским фашизмом и германским национал-социализмом. Наоборот, король Фарук и его окружение сотрудничали с британскими властями и, соответственно, были настроены против Германии. Когда 15 мая 1944 года в кинотеатре «Опера» в Каире демонстрировался документальный фильм «Сталинград», на его просмотр прибыла вся верхушка египетской военной и политической элиты во главе с самим королем Фаруком. Повлияло пребывание в Северной Африке и на советских военнослужащих. Например, азербайджанский писатель Сулейман Велиев (на фото), которому довелось побывать в Египте и Ираке, впоследствии написал под воздействием своих впечатлений «Арабские рассказы».
Египет в годы Второй мировой войны был не единственной североафриканской страной, где находились советские военнопленные. Так, еще после разгрома интернациональных бригад в Испании, сражавшихся против франкистов в гражданской войне, 156 граждан Советского Союза - добровольцев-интернационалистов - оказались на территории Алжира. Туда их перебросили из Франции, в которую отступили многие антифашисты после поражения республиканцев в гражданской войне в Испании. Часть советских граждан была размещена в городе Джельфа на склоне Атласских гор.
Когда в Алжире высадились англо-американские войска, они первоначально не предпринимали каких-либо действий по освобождению советских военнопленных, и те продолжали находиться в своем лагере. Лишь в марте 1942 года советские военнопленные были переселены в крепость Кафарелли, а затем им разрешили выходить в город за покупками. 14 июня 1943 года советские интернационалисты были через Египет, Ирак и Иран репатриированы в Советский Союз. Кроме советских граждан, в СССР были отправлены и другие добровольцы-интернационалисты, не являвшиеся выходцами из республик Советского Союза. Это были 40 человек, включая 15 немецких антифашистов, а также выходцев из Венгрии, Польши, Чехословакии и Франции. В Алжире оказался и Б.Н. Фридман, который в сентябре 1943 года сбежал из лагеря для военнопленных на Корсике, присоединился к корсиканским партизанам, а затем перебрался в Алжир.
История полной трагедий и лишений эпопеи советских и русских людей в Северной Африке в годы Второй мировой войны еще ждет своего полноценного исследования. Остается лишь отметить, что даже здесь, на далеком южном побережье Средиземного моря и в песках Сахары, многие наши соотечественники оставались доблестными воинами, сражаясь против гитлеровцев и их союзников, пусть и в рядах британских или французских войск.
ГЛАВА XIII.
Формирование и боевая деятельность частей "Русского Легиона". - Боевая работа 1-го батальона этого легиона в составe 1-й Марокканской дивизии. - Бои 26-го апреля и 30-го мая. - Участие этого батальона в июльском наступлении генерала Манжена. - Бои 2-го и 14-го сентября. - Наступательный марш Русского Легиона от Нанси к Рейну. - Участие его в оккупации левобережной части Германии. - Демобилизация.
В соответствии с постановлениями французского военного министра о порядке распределения русских контингентов по трем кaтeгopиям, генерал Лохвицкий немедленно по вступлении в должность начальника базы в Лавале приступил к подготовительным работам по формированию из людей 1-й категории русских добро-
Вольческих отрядов. Он широко распространил свeдение о таком формировании и на сделанный призыв откликнулись pyccкиe добровольцы, не только проживавшиe во Франции, но и находившиеся в Голландии, Италии, с. Африке и даже в Калькутте и на Дальнем Востоке.
Все явившиеся волонтеры собирались на базе в Лавале. Там они должны были подписать соответственный ангажемент, которым брали на себя обязательство подчиняться французской военной дисциплине, не допускавшей наличия в войсковых частях солдатских комитетов (советов).
1-м батальоном Русского Лeгиoнa назначен был командовать полковник 2-го особого полка Готтуа. Батальон составился из 400 человек, прибывших из лагеря Курно; он был прикомандирован, властью французского командования, к Марокканской дивизии и отправился на фронт уже 7-го марта 1918-го года.
Затем было приступлено к формированию из людей Куртинского лагеря 2-го батальона Русского Легиона, в командование которым вступил подполковник 1-го особого полка Еске. Этот батальон, численностью в 270 человек, был прикомандирован к 178-й французской дивизии и отбыл на фронт 10-го марта.
Сверх отправленных на фронт, в Лавале оставалось еще 120 чел., которые должны были послужить ядром для формирования 3-го батальона. В действительности они образовали одну роту этого батальона, которая была временно прикомандирована к 1-му батальону. Наконец, из Салоник ожидалось прибытие 40 офицеров и 530-ти волонтеров, которые могли дать материал для 4-го батальона того же Легиона.
Таким образом уже в первой половине марта дело формирования добровольческих частей стало заметно налаживаться. Впоследствии ряды первых четырех батальонов предполагалось усилить дальнейшим влитием в них дополнительных укомплектований, так как имелись все основания ожидать дальнейшего развития добровольческого движения. И действительно, около 20-го марта прибыло из Африки 300 человек, изявивших желание перечислиться в 1-ю категорию, которые и
Были разбиты по существовавшим уже батальонам. К сожалению, впоследствии выяснилось, что среди них в ряды Русского Легиона пробрались и агитаторы, не прекращавшие своей разлагающей работы.
Батальонная организация лeгионa препятствовала принятию непосредственного участия в добровольческом движении старшим чинам бывших особых дивизий (полковникам и особенно генералам), но с этим недостатком ее приходилось мириться, в ожидании возможности более широкого развертывания добровольческих частей.
Русская колония горячо радовалась успеху этих формирований. Сохранилось донесение, согласно которого 10-го марта, поезд с русскими волонтерами, шедший из Лаваля на фронт, был торжественно встречен в Версале бывшим российским послом в Париже В. А. Маклаковым и русскими дамами, привезшими солдатам подарки.
Генерал Daugan, Начальник 1-й Марокканской дивизии, к которой был прикомандирован 1-й батальон полковника Готтуа, уже 26-го марта донес своему командующему apмией о том, что прикомандированная к нему русская часть произвела на него прекрасное впечатление. Он просил при этом отправить поскорее в Россию письма из этой части, надеясь, что они явятся хорошим средством для соответствующей пропаганды в Poccии здоровых настроений.
Полковник Barjonet, начальник штаба Лавальской базы, около того времени доносил во французское военное министерство, что из Салоник прибыл на базу отряд добровольцев (под начальством капитана Павлова) в полном порядке и в прекрасном обмундировании. Сформированный из этих людей батальон был прикомандирован к 56-й пехотной дивизии и отправлен на боевой фронт 9-го апреля.
|
Офицеров |
|||
|
1-й батальон полк. Готтуа |
На фронте |
||
|
На базе (в депо) |
|||
|
2-й батальон подполк. Иеске |
На фронте |
||
|
На базе (в депо) |
|||
|
3-й батальон полк. Сименова (одна рота этого батальона временно была в прикомандировании к батальону п. Готтуа). |
На фронте |
||
|
На базе (в депо) |
|||
|
4-й батальон п.Балбашевского |
На фронте |
||
По донесению генерала Лохвицкого от 13-го апреля, среди этих людей имелось 446 человк, имвших Георгиевские кресты или знаки отличия Военного Ордена.
Однако, уже в период формирования этих батальонов возникли серьезные опасения, насколько, с точки зрения международного права, будет легально положениe этих войсковых частей на театре военных действий, в виду состоявшегося заключения большевистскою властью в Poccии мира с Германией. Не может ли, в самом деле, последняя разсматривать эти батальоны, как части, составленные из некомбаттантов, что грозило бы чинам их, в случае пленения, очень тяжкими последствиями. Соображение это приобрело особое значение в связи с непременным желанием русских военных контингентов сохранить русскую военную форму и сражаться под русским национальным знаменем.
После очень длительного изследования этого вопроса, и в желании обезпечить русским частям законное существование, пришлось вступить на путь некоторого компромисса и согласиться на ношение русскими легионерами формы французских колониальных войск, с трехцветною, однако, повязкою на левой руке из национальных цветов, на которой должен был быть наложен штемпель французского военного министерства.
Что касается национального знамени, то таковое, после выхода Poccии из войны, также не могло быть предоставлено русским добровольческим отрядам, и они должны были довольствоваться тем, что знамя из русских цветов должно было быть прикреплено к древку французского образца.
Со своей стороны, в стремлении легализировать положение русских легионов, французское военное министерство издало от имени Президента французской республики особый декрет (от 11-го апреля 1918-го года), которым оффициально устанавливалось формированиe на все время войны четырех батальонов, составленных специально из русских добровольцев.
При всех этих условиях, положение русских добровольческих отрядов могло считаться в известной мере узаконенным. К сожалению, однако, под влиянием все той же неутомимой работы агитации, ограниче-
Ние в правах ношения русской формы, вместе с другими причинами, о которых будет изложено несколько ниже, послужили причиной весьма серьезного возбуждения среди солдат-добровольцев, которое весьма неблагоприятно отразилось на дальнейшем развитии столь удачно начатого дела формирования русских добровольческих отрядов.
Дело заключалось в том, что 13-го мая, на смотру батальона полковника Балбашевского, одним из высокопоставленных французских генералов, последний произнес неосторожную речь, в которой в довольно жесткой форме напомнил, что батальон составлен из волонтеров и что, следовательно, тот, у кого нет настоящего желания сражаться, может в любое время оставить ряды своей части. Так как мысль о возможности свободного оставления рядов батальона во всякое время существенно расходилась с тем, что говорилось солдатам раньше, во время "триажа", при выделении их в 1-ю категорию, то, под влиянием некоторого раздражения содержанием речи, главным же образом - злонамеренной тайной агитации, среди людей батальона возникли волнения. Люди, выдвигая вперед факты заключения Poccии с Германией мира и недостаточно справедливой оценки союзниками их жертвенного порыва, стали выражать нежелание находиться в дальнейшем в составе вооруженных частей и соглашались лишь на зачислeниe их в разряд добровольных рабочих. К этим основным мотивам отказа от боевой службы стали присоединяться и другие болеe второстепенные мотивы, как, например, нежелание их носить нерусскую форму, сражаться под непривычным знаменем и другие. Волнения не замедлили перекинуться и в другие батальоны (например, батальон полковника Иеске, особенно когда стало известно, что, при заключении ангажемента на службу, не были соблюдены все формальности, делавшие по закону контракт нерушимым, а именно, подписание такового в большинстве случаев происходило в отсутствии соответствующего представителя французского правительства.
О нарушенном равновесии духа в батальонах полковников Балбашевского и Иеске, Главнокомандующий французскими войсками счел своим долгом довести до сведения французского военного министра. Генерал Петэн, признав вышеупомянутую речь французского генерала неудачной, все же высказался за необходимость расформирования русских добровольческих батальонов, в которых последними coбытиями, по его мнению, была скомпрометирована воинская дисциплина. Если же, по условиям общей обстановки, добавлял французский Главнокомандующий, все же необходимо сохранение Русского Легиона, то Легион этот должен бы быть создан на основаниях, принятых в иностранном Легионе, то-есть он должен находиться под французским командованием и со смешанным офицерским составом.
Однако, к этому времени батальон, находившийся под командой полковника Готтуа, завоевал себе столь прочную боевую славу, что о его расформировании не могло быть речи.
Батальон этот, в составе одной строевой и одной пулеметной роты, в которой впоследствии постепенно влились люди прикомандированной к нему роты 3-го батальона, был, по сформировании, включен, как читатель уже знает, в состав 1-й Марокканской дивизии, которая пользовалась во французской армии выдающейся боевой репутацией.
Будучи перевезен вместе с названной дивизиeй в район Нанси, упомянутый русский батальон был придан непосредственно к 8-му Зуавскому пехотному полку, находившемуся под командой подполковника Лагарда.
В районе Нанси русский добровольческий отряд оставался недолго. Весьма скоро ему пришлось оказаться в
Боевой обстановке и показать свои исключительные боевые качества.
В последней трети марта 18-го года, после заключения большевистским правительством Брестского мира, германцы получили возможность произвести грандиозное наступление на их западном фронте. Наступление было направлено против англичан в районе Амьен-Арраса. Фронт союзников оказался прорванным и положение их становилось очень серьезным. Генерал Фош, в руках которого, вследствие сложности положения, было объединено командование союзными войсками, направляет к месту прорыва все наиболее свободные силы. Но операция затягивается и положение на фронте союзников продолжает оставаться критическим. Наступают исключительно тяжелые дни операции с 26-го по 30-е апреля. К этому времени к месту действия подвозят на автомобилях Марокканскую дивизию. В составe ее находится также и русский отряд. Вместе с другими частями, он от Виллер-Бретонэ переходит 26-го апреля в контр-аттаку, которая и производит значительное улучшение, в положении.
Вот несколько горячих строк из "истории славы Марокканской дивизии" . Они стоят того, чтобы быть приведенными, в доказательство русской доблести и русской жертвенности.
"В наиболее критический момент боя на горизонте появляется небольшая часть.... Она смело бросается вперед между зуавами и стрелками, со штыками, устремленными на неприятеля.... Опасность им ни по чем... Кто эти храбрецы?..
Это русскиe Марокканской дивизии! Слава им..."
По поводу боя 26-го апреля, генерал Daugan донес, что он очень доволен ротами русского Легиона, ему подчиненными: офицеры и солдаты показали себя в бою пылкими и мужественными.
Общие потери русских: 3 офицера раненых; солдат: убито 19, ранено - 74.
Чтобы не дать разстроиться кадрам, начальник марокканской дивизии просит поскорее выслать этим ротам соответствующие пополнения, которые находились в это время в Лавале, в числе около 200 волонтеров.
С особою восторженностью генерал Daugan отзывается о деятельности в этом бою строевой роты капитана Лупанова и пулеметной роты капитана Разумова. "Эти части, говорит он, двинулись в бой с безпримерным (sans pareil) пылом и храбростью, которые привели в восхищение (en admiration) всех, видевших данное движение, и особенно зуавов, с которыми они наступали рядом.
Капитан (ныне полковник) Лупанов был тут же, на поле сражения награжден орденом Почетного Легиона, а два особо отличившихся унтер-офицера - военными медалями.
Кромe названных лиц, французских боевых наград были удостоены еще другие чины Легиона.
Весь же батальон Русского Легиона, находившийся под командой полковника Готтуа, за участие в аттаке 26-го апреля 1918-го года был признан заслуживающим: "Etat de recompenses".
Но вот наступает следующий месяц - май. Аттаки германцев во Фландрии и Артуа, несмотря на проявленную настойчивость, в общем не приводят к ожидавшимся немцами результатам. Французское командование перебрасывает в аттакованный район сильные резервы, которые останавливают развитие успехов, сопровождавших первоначальное наступление неприятеля. В результате произведенной перегруппировки естественно наступает ослабление положения союзников в других районах, и особенно на ближайших подступах к Парижу, в районе Суассон - Реймс. Этим обстоятельством пользуются германцы, чтобы именно сюда направить свой новый удар.
Противником. Лишь к началу июля заканчивается боевая деятельность легиона в этом районе, и он, в составе все той же дивизии, отводится в армейский резерв в Виллер-Котерэ.
Французские газеты того времени особенно восторгаются геройством русского отряда в бою 30-го мая под Суассоном. Они подчеркивают большое количество боевых наград, предоставленных французскими военными властями русским легионерам.
Вновь вступившие в ряды отряда люди, сражаясь, как львы, соперничают в доблести с ранее прибывшими легионерами.
Особо отмечалось мужество убитых - поручика Орнатского, подпоручика Руднева, доктора Зильберштейна и раненых - капитанов Разумова, Иордана и поручика Васильева.
Среди донесений, свидетельствующих о доблести чинов Русского Легиона, участвовавших в этом бою, выдается донесение Командира 1-й роты о геройстве подпрапорщика Дьяконова.
В бою под Суассоном, при контр-атаке, он был тяжко ранен несколькими пулями в грудь, живот и руку. Вследствие того, что роте, при отходе, пришлось пробиваться штыками к своим, вынести подпрапорщика Дьяконова с поля боя не было никакой возможности.
"Тем не менее подпрапорщик Дьяконов, свидетельствует донесение, не потерялся; собрав вокруг себя столь же тяжело раненых, как и он сам, названный подпрапорщик составил их них команду, огнем которой прикрывал тыл своей роты, облегчая тем ее отход.
Повидимому, подпрапорщик Дьяконов не остался в живых, так как об нем прекратились всякие сведения.
(Следует перечень свидетелей ранения).
Подпрапорщик Дьяконов имел Георгиевский крест 4-й степени и Croix de guerre (с пальмой)".
Этот безхитростный разсказ про одного из многих. Сколько, в самом деле, таких скромных русских героев, имена которых не удалось сохранить, осталось лежать на полях Франции и Македонии, выражая своею геройской смертью протест против власти большевиков и их дерзости распоряжаться судьбами непринадлежащей им Великой России!...
Интересно привести выдержку из письма одного очень вдумчивого офицера Русского Легиона, участника славного боя 30-го мая, написанного им генералу Лохвицкому и в переводе находящемся в соответствующем архивном деле. В нем говорится приблизительно следующее: "Относительно настроения офицеров и солдат, могу сказать, что мы себя считаем приговоренными, без всякой надежды вернуться назад целыми, подобно батальону "смертников" в России, уничтоженному целиком, без всякой реальной пользы для общего положения. Его приходится разсматривать скорее, как "идею", чем как организм для использования в бою".
К сожалению, добавляет автор письма, мечта о том, чтобы батальоны Русского Легиона были соединены вместе, до сих пор не осуществилась; действуя же раздельно, малыми пакетами, под начальством французских офицеров, эти части не могут осуществить какой-либо самостоятельной задачи и вся их роль сводится к содействию успexy других частей. Между тем, жалуется он, лучшие солдаты уже перебиты, остальных ожидает та же судьба. "Боюсь, что, при таких условиях, ни задача, ни идея, положенные в основу при организации Русского Легиона, не будут полностью осуществлены".
12-го июня командование 1-м батальоном переходит от полковника Готтуа к капитану Лупанову. А накануне, 11-го июня, французским военным министерством отдано распоряжение о замене старых ангажементов новыми, в которые вводилось определенное обязательство служить "до конца войны", и которое должно было быть подписано каждым легионером, как то-
Го требовал основной закон, в присутствии французского представителя (sous-intendant).
Согласно этого распоряжения, русским легионерам, подписавшим новый контракт, предоставлялось право либо продолжать службу в специальном Русском Легионe, либо перейти в состав иностранного легиона. Не пожелавшие подписать нового контракта, подлежали переводу в разряд рабочих, или, в случаe нежелания работать добровольно, отправлению в с. Африку, на общем основании. Французское военное министерство отдавало себе отчет в том, что требование подписания нового ангажемента поведет к значительному уменьшению числа добровольцев, но, по его мнению, другого выхода ликвидировать накопившиеся недоразумения у него не оставалось.
Конечно, данной обстановкой не преминули воспользоваться большевизанствовавшие элементы, которые, будучи повсюду вкраплены, усилили свою агитацию вообще против существования Русского Легиона. По донесению генерала Лохвицкого, отпускные и лежавшие в госпиталях чины легиона, а также солдаты, находившиеся в Лавале, подверглись новой волне агитации, подобно тому, как это имело место в 17-м году. Агитаторы поджидали отпускных на вокзалах, особенно в Париже.
В противовес этому течению, в Париже и Ницце были устроены патриотическими благотворительными обществами особые патронажи для чинов Русского Легиона, целью которых было предоставление чинам этого Лeгиoнa поддержки, - моральной и материальной.
Между тем в первую половину лета 1918-го года положение французов на путях к Парижу становится, как известно, чрезвычайно трудным. Германцы глубоко вдались в их расположение в районах Мондидье и Шато-Тьери, оказавшись всего лишь в 60 километрах от Парижа. В районе Шато-Тьери им удалось даже перейти на левый берег Марны.
В такой обстановке 18-го июля начинается знаменитое фланговое контр-наступление 10-й французской армии генерала Манжена со стороны лесов Виллер-Котерэ. В этом наступлении принимает участие и Марокканская дивизия, имея в своем составе части Русского Легиона,
Значительно поредевшего после операции вторичного подписания ангажемента.
Марокканская дивизия наступает в центрe; на флангах ее - две свежие американские дивизии. Наступление генерала Манжена поддерживается огромным количеством apтиллepийcкиx батарей, сотнями танков и тучею аэропланов. Ревущий и клокочущий вал, которым и сметается немецкое сопротивление...
В дальнйшем, в начале августа, в результате июльской наступательной операции французов, на фронте Реймс - Суассон, германцы находятся в отступлении от Марны к р. Эн; несколько же позже, после стремительного натиска англо-французов у Мондидье, немецкие войска отходят в начале сентября на свои основные позиции 17-го года.
В этот период времени Русский Легион претерпевает еще одну реконструкцию, имеющую целью использовать всех людей, подписавших 2-й ангажемент, и разсредоточить их небольшими группами в четырех различных батальонах. Реконструкцию эту поручено было произвести Начальнику 1-й Марокканской дивизии генералу Daugan, по соглашению с генералом Brulard, новым начальником Лавальской базы. Эти лица ближе других, из состава французской армии, стояли к русским военным контингентам и потому считались в данном случае и наиболее компетентными в русском вопросе. Оба названные генерала, вместе с тем, являли тот тип французских военноначальников, которые относились бережно к русским военным контингентам и к их исключительно тяжелым переживаниям, вызванным революционным временем и пребыванием внe родины. Однако, как это видно из донесения генерала Daugan, на имя Главнокомандующего французскими войсками от 14 августа 1918-го года № 4949, мнения двух названных лиц серьезно разнились в деле наилучшей организации добровольческих элементов. Генерал Daugan был полон стремления сохранить их у себя на фронте в качестве активно действующей части, организовав в тылу всего один или несколько "комплектующих" батальонов, в соответствии с количеством накапливавшихся пополнений.
При этом генерал Daugan, выражал мнение о желательности передачи командования русским действующим батальоном французскому штаб-офицеру, который, по его мнению, будет один в состоянии точно и быстро согласовать действия этого батальона с общими заданиями начальника французской дивизии или бригады. Им же признавалось полезным наличие в батальоне некоторого числа французских офицеров для сглаживания тех шероховатостей, которые искусственно были создаваемы пропагандой между русскими офицерами и солдатами со времен начала революции.
Что касается генерала Brulard"a, то последний являлся сторонником другой системы, предлагая оттянуть с фронта все русские добровольческие части, не исключая и находившегося в составe 1-й Марокканской дивизии, чтобы воспользоваться ими в качестве кадров для новых более широких формирований, которые в будущем и могли быть использованы для боевой работы на французском фронте.
Не трудно видеть, что эта вторая система, преследуя болee обширное задание, могла бы дать плоды лишь по истечении нескольких месяцев. В действительности же она лишила бы русские военные контингенты лишь возможности принять боевое участие в событиях последних месяцев войны на западном фронте.
По счастью, она не была принята.
Вслдствие принятия предложения генерала Daugan, отряд Русского Легиона, находившийся в составе 1-й Марокканской дивизии, получил в августе месяцк довольно значительные подкрепления, за счет других батальонов того же Легионa.
Он развернулся в батальон из 2,5 рот стрелков и 1 пулеметной роты и вошел уже, как самостоятельная часть, в состав 1-й бригады Марокканской дивизии. Бригада эта образовывается из иностранного легиона: (3 батальона), Мальгашского батальона (из туземцев о. Мадагаскара) и батальона Русского Легиона. Командует этой бригадой французский полковник Bouchez, нынешний начальник штаба Страсбургского военного губернатора.
В таком составе pyccкий батальон, давно уже при-
Нявший в своем внутреннем обиходе почетное названиe "Легиона чести", перебрасывается еще раз на автомобилях к северу от Уазы и здесь ведет в течение всей первой половины сентября, в районе Терни-Сорни, многодневное наступление в направлении на Лафо, на один из наиболee выдавшихся вперед углов укрепленной линии Гинденбурга.
Батальон несет здесь крупные потери, особенно в боях 2-го и 14-го сентября. В первом из названных боев, по свидетельству участников боя, два французских офицера (командующий батальоном Commandant Tramuset и Capitaine Brun) падают на поле сражения "смертью храбрых", рядом с русскими легионерами: высоко доблестным врачем батальона Клейманом и георгиевским кавалером протоиереем Богословским, 60-ти лет, получившим уже право на перевод в Россию, но считавшим своею священною обязанностью участвовать в сражении и напутствовать шедших в атаку крестным благословением. Эта смерть в одном бою героев, принадлежавших к двум союзным национальностям, ярко подчеркивает общность идеи, воодушевлявшей самоотверженно гибших русских и французских людей.
Привожу ниже, в переводе, текст донесения генерала Daugan об этом легендарном бое:
"Батальон Русского Легиона, который принял участиe в общей аттаке 2-го сентября 1918-го года, получил задачу овладеть деревней Sorny. В боевом порядке батальон этот находился во 2-й линии, позади 12-го батальона Мальгашских стрелков, который, миновав дорогу Суассон-Бетюн, должен был аттаковать деревню Terny-Sorny.
С началом атаки, войска, продвигавшиеся под прикрытием катящегося вала баражного огня, попали под действие сильного флангового пулеметного огня, исходившего со стороны северной опушки леса Beaumont и вершины 172. Правофланговые части Мальгашских
Стрелков, под влиянием этого огня, несколько замялись; левый же фланг наступавшего батальона успел все же достигнуть западной части названной деревни. Однако, на северной опушке названной деревни пулеметы противника развили столь адский огонь по продолжавшей наступать колонне, что продвижение всего отряда должно было прекратиться.
В этот момент некоторые части батальона Русского Легиона, по собственной инициативе их офицеров, принимают самостоятельное решение двинуться к востоку, с целью обхода аттакованного селения и овладения им, путем охвата его с севера.
Под градом артиллерийского и пулеметного огня, в то время, как вся 1-я линия замерла, части русского батальона вполне отчетливо выполняют этот сложный маневр.
С замечательной решительностью, в неугасаемом порыве, имея в голове движения своих офицеров, русcкий батальон овладевает деревней. - Схватка жестока. - Противник, прочно засевший в развалинах деревни, решил держаться в ней, чего бы это ему ни стоило; он защищается с энергией отчаяния, схватывается грудь с грудью и сопротивляется большую часть ночи, никому не давая пощады. Но на разсвете деревня полностью переходит в руки русского батальона, который организует ее оборону и удерживается в ней, несмотря на бешеныя контр-атаки противника. В течение трех дней, 3-го, 4-го и 5-го сентября, батальон держится в ней, напрягая все свои силы и не взирая на жестокую неприятельскую бомбардировку орудиями всех калибров и снарядами с удушливыми газами.
В период этих действий Русский батальон взял 160 пленных и в руки его досталась значительная материальная добыча, в виде разного рода предметов вооружения и снабжения.
Жертвенность, с которой этот батальон выполнил свой маневр, в виду серьезности общего положения, смелость и отвага, с которыми он его осуществлял, под самым сильным неприятельским огнем,
Поразительная энергия и выносливость, каковые свойства были им проявлены, - требуют представления батальона Русского Легиона к заслуженной им награде..."
Представление это было уважено Главнокомандующим французскими армиями 30-го сентября 1918-го года и батальон Русского Легиона получил право ношения особого отличия, называемого во Франции "Fouragere" (род аксельбанта, носимого всеми чинами части на левом плече).
Названное награждение было сопровождено особым приказом маршала Петэна, Главнокомандующего французскими войсками.
"Награда эта, говорит генерал Daugan в своей "Notice", напоминает не только о прекрасном боевом поступке батальона Русского Легиона, выполненным им 2-го сентября, но о всех героических делах, в которых батальон принимал участие в апреле 1918-го года.
Батальон особо отобранных людей, непримиримая ненависть которых к врагу, в соединении с полным презрением к смерти, воодушевляет все их действия, проявил редкую храбрость в течение боевых операций на Сомме с 26-го по 30-е апреля 1918-го года (см. выше), содействуя своим героическим сопротивлением и ценою больших потерь, остановке пpoдвижeния нeприятеля на Амьен.
Этот же батальон принял не менее блестящее участиe в операциях у Суассона 30-го мая и теперь 2-го сентября, где он выявил те же качества и ту же жертвенность, сражаясь безпощадно, в целях удержания за собою раз взятой территории, и захватывая у неприятеля многочисленных пленных и матерьяльную часть".
Наконец, 14-го сентября 1918-го года отряд Русского Легиона принимает не менее почетное участие в общей атаке укрепленной позиции Гинденбурга, северо-восточнее плато Laffaux. Участие это рисуется по тому же источнику в следующем видe:
"В ночь с 13-го на 14-е сентября батальон оставляет свое бивачное расположение, занимавшееся им со времени блестящего боя 2-го сентября. Его новое назначениe состояло в том, чтобы, выдвинувшись из резерва в
1-ю линию боевого порядка своей бригады, занять участок между Иностранным Легионом и 12-м батальоном Мальгашских стрелков справа.
Боевая задача батальона заключалась в овладении весьма сильно укрепленным неприятельским узлом сопротивления. который представлял значительную опасность для наступления всего отряда. Посл захвата на фронте этого узла двух траншей (du Rossignol и Avancee) необходимо было штурмовать Chateau de la Motte и, овладев последним, привести его в состояние обороны.
В назначенный день и час, 1-я рота батальона Русского Легиона бросилась в аттаку, со своей обычной стремительностью, поддерживаемая следующей за ней в разстоянии 150-ти метров 2-й ротой. - В своем безграничном порыве, 1-я аттакующая волна захватывает траншею "Rossignol", почти мгновенно преодолевая вторую промежуточную траншею и овладевает штыковым ударом, соединенным с действием ручных гранат, траншеей "Avancee". Этому действию в широкой мере помог отряд, направленный на отметку (82, 41), где находился немецкий блокгауз, отбивавшийся от нашествия неприятеля всеми своими минометами и пулеметами, прикрытыми бетонными убежищами.
Очистив от неприятеля захваченные траншеи, Русский легион продолжал свое наступление и, опередив заградительный огонь своей артиллерии, стремительным штыковым ударом, овладевает последним предметом своих действий Chateau de la Motte. - Быстрота действий русских легионеров была такова, что немцы не успели оказать им сопротивления и в руки атакующих попало много пленных, пулеметов и разных предметов боевого снабжения.
Bce эти действия были ведены так блестяще и с такой безоглядной стремительностью, что потери батальона были относительно весьма незначительны: всего 9 убитых и 25 раненых. - Но впечатление от этих побед в значительной мере увеличили и без того славную боевую репутацию, которую стяжала себе доблестная фаланга русских легионеров в 1-й Марокканской дивизии".
Так доносил 26-го октября 1918-го года своему начальству генерал Доган, начальник 1-й Марокканской
Дивизии. На том же донесении имеется следующая отметка генерала Gerard, командующего 8-й французской армией:
"С aпpеля 1918-го года, времени сформирования, батальон Русского Легиона, вошедший в состав 1-й Марокканской дивизии, давал неоднократно доказательства самого лучшего своего поведения в различных операциях, в которых ему приходилось принимать участие.
Качества, которые делали из этой части войск в руках его начальников весьма ценный боевой инструмент, отмечены в мотивах представления батальона к награде, полученной этой частью 30-го сентября 1918-го года.
При этих условиях, желательно оказать содействие к дальнейшему укомплектованию русскими контингентами этого батальона, входящего в состав 1-й Марокканской дивизии.
Подпись: Командующий 8-й (французской) apмией
Генерал Gerard".
Таково же было мнение и Главнокомандующего французскими войсками, выраженное им в октябре 1918-го года.
Громкая боевая слава Русского Легиона привлекла в его ряды новых добровольцев. Являлись желавшие записаться в его ряды из разряда рабочих. - Кроме того много русских, служивших в частях Иностранного Легиона, пожелали перечислиться на службу в специально Русский Легион. В архивных делах сохранилась заметка о том, что, согласно разрешения французского военного министра, 1-го ноября 18-го года, в батальон Русского Легиона при 1-й Марокканской дивизии было влито 152 человека, из числа русских, служивших в частях Иностранного Легиона.
Вследствие этого батальон Русского Легиона, несмотря на потери в боях, не уменьшался в своей численно-
Сти. Наоборот, силы его в некоторой мере даже росли. По донесению генерала Daugan, к 1-му ноября 18 -го года в его рядах состояло 564 человка, причем батальон был разбить на три строевые и одну пулеметную роты.
С такими силами Русской Легион вновь оказался готовым к дальнейшим дйствиям.
Но уже в первой половин октября немцы, по общей обстановке вынуждены были, как известно, очистить всю линию Гинденбурга, представлявшую исключительно сильно укрпленную полосу местности, с бетонными постройками и скрывавшейся артиллерией. Подорванная к этому времени психика нмцев не могла найти себе опоры в мертвых постройках. Начался отход немцев к границам...
В таких условиях, в конце октября Марокканская дивизия, в полном своем составе, была перевезена в Нанси, откуда должен был начаться заключительный маневр ее, в состав группы армии генерала Кастельно, по правому берегу р. Мозеля на Майнц. В этом маневре, имевшем задачею удар по сообщениям отходивших германских армий, должен был принять участие также Русский Легион. Только перемирие 11-го ноября 1918-го года прервало выполнение задуманной операции. Тем не менее, Pyccкий Легион "чести" продолжал и в дальнйшем свое существование, приняв участиe в оккупации союзными войсками левого берега р. Рейна. Выступив через нсколько дней, после объявления перемирия из paйoнa Нанси, он пересек Лотарингию, Эльзас, Сар и Ренанию. По окончании же названного походного движения, общим протяжением до 200 километров, батальон этот занял предназначенные ему для оккупации пункты на Рейн против Мангейма.
Так кончилась славная служба этой небольшой русской части, вобравшей в себя все самые сильные и крепкиe духом элементы русских особых дивизий.
По свидетельству легионеров, они в течение всего боевого периода их деятельности, были окружены со
Стороны французской армии знаками исключительного внимания, особенно со стороны их боевых товарищей по дивизии.
В период своей боевой деятельности, на полях Франции, упомянутый батальон Русского Легиона своей доблестью, как уже отмечено, дважды заслужил чести быть отмеченным в приказах по французской армии и тем приобрел право на особое внешнее отличие. Многиe чины этого батальона удостоились получения французских боевых наград; особенно заслуживает внимания награждение орденом Почетного Легиона "солдата" Введенского (по специальности врача, но поступившего в отряд рядовым добровольцем) - случай чрезвычайно редкий в практике награждения генералом Петэн этим орденом военных чинов, не занимавших офицерских должностей.
Мы таким образом должны констатировать, что в течение всего 1918-го года, вплоть до заключения общего перемирия 11-го ноября, в рядах вооруженных сил Держав Согласия на территории Франции неутомимо сражался против центральных держав небольшой pyccкий отряд. Этот отряд, принял yчacтиe и в общем наступлении армий Держав Согласия к Рейну, для оккупации левобережной Германии.
Присутствием своим на берегах Рейна pyccкиe легиoнepы запечатлели свою верность тем обязательствам, которые приняла на себя Россия, вступив с Державами Согласия в договор о совместном ведении войны Державами Тройственного Союза до конца.
Слава за эту непоколебимость и проявленную, вместе с тем, доблесть живым героям, вечная память их погибшим соратникам!
К 70-летию Великой Победы
Военные действия на севере африканского континента велись с 13 сентября 1940 по 13 мая 1943 года. Победа союзников под Эль-Аламейном в Египте в октябре-ноябре 1942 г. определила ход войны на североафриканском театре военных действий. Союзники имели 200 - 230 тыс. человек, танков - 1440, орудий - 2311, самолетов - 1500. Им противостояли 80–100 тыс. человек, танков - 540, орудий - 1219, самолетов - 350 . В ходе сражения немецко-итальянская Африканская армия потеряла 55 тыс. убитыми, ранеными и пленными, 320 танков и около 1 тыс. орудий. Война закончилась в Тунисе капитуляцией 150-тысячных итало-немецких войск и 80 тыс. чиновников .
Конечно, на Западе сейчас делаются попытки придать сражению под Эль-Аламейном видимость, что эта битва на Ближнем Востоке явилась решающим сражением всей Второй мировой войны. Против этого сравнения говорят факты. Состоявшаяся почти в то же самое время Сталинградская битва проходила с 17 июля 1942 г. по 2 февраля 1943 года. В ней приняли участие советские войска, насчитывающие 1–1,1 млн человек. Им противостояли войска Германии, Италии, Румынии, Венгрии, Хорватии и Финляндии. В начале операции их было 430 тыс. человек, а к концу операции - 1,1 млн человек. Безвозратные и санитарные потери Рабоче-крестьянской красной армии (РККА) составили 1,1 млн человек, 4,3 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок и 2,8 тыс. самолетов. Безвозратные и санитарные потери войск союзников составили 1,5 млн человек, 1,7–2 тыс. танков и штурмовых орудий, 3 бронепоезда, 3 тыс. самолетов. Кроме того, по разным данным, от 91 тыс. до 237,8 тыс. солдат сдалось в плен .
Тем не менее, битва под Эль-Аламейном имела решающее значение для второстепенного, североафриканского театра военных действий.
Россияне, оказавшиеся после проигрыша Белой армией Гражданской войны в эмиграции в Египте и Магрибе, принимали активное участие в боевых действиях после нападения Германии на Советский Союз. «У нас, русских, есть один только путь доказать нашу верность России - это погибнуть за нее», - сказал в Бизерте один из русских моряков своим товарищам .
В конце 1960-х годов автору, работавшему тогда в Алжире, приходилось сталкиваться с людьми необычной судьбы - пожилыми россиянами, заходившими время от времени в консульский отдел Посольства СССР. Оказавшись после разгрома Белого движения за рубежом, они вступили во французский Иностранный легион. Эти белые продолжали ненавидеть большевиков и Советскую власть, но 22 июня 1941 г. главным для них стало то, что их Родина - Россия подверглась нападению Германии. Дезертировав из Легиона, они присоединились к Свободной Франции. После победы им за участие в войне с фашистами было предоставлено советское гражданство. После выхода в отставку многие из них остались в Алжире. Они жили в АНДР, получали как бывшие легионеры пенсию от Французского правительства и при этом имели советские паспорта.
Одним из героев войны в Северной Африке был В. Д. Пеняков (другое написание его фамилии - Пеньяков). Он родился 30 марта 1897 г. в семье в Бельгии, где его отец строил завод. Правда, существуют и другие данные, что он родился в Лондоне . В качестве добровольца В. Д. Пеняков в 17 лет поступил в ряды французской армии и артиллеристом прошел всю мировую войну, будучи к тому же ранен. Он учился в Кембридже и говорил по-английски так же чисто, как и по-русски. С 1924 г. В. Д. Пеняков работал инженером в Египте на сахарном заводе. Работа там была сезонная, до сбора сахарного тростника у В. Д. Пенякова было много свободного времени. Он использовал его для изучения Сахары. Полюбив пустыню, он посвящал долгие дни исследованию Северной Африки, совершал длительные рейды по территории Великой пустыни, знакомился с образом жизни кочевников . Бедуины-проводники учили его находить пищу и воду, ориентироваться и ездить на верблюде и лошади. Он выучил к тому же арабский язык. Кроме того, В. Д. Пеняков научился управлять небольшим самолетом и совершал полеты из Каира в Александрию, Асьют и Асуан. Впрочем, это занятие ему быстро наскучило. Позже он написал в своей книге, что «летать на самолете так же неинтересно, что водить трамвай. Особенно в Египте, где всегда безоблачно» .
Когда итальянские войска вторглись в Египет, В. Д. Пеняков вступил в ряды английской армии, произнеся такие слова: «я не питал никаких иллюзий, что могу повлиять на ход событий, но было как-то неловко оставаться в стороне» . Причем он пошел на обман комиссии, скрыв, что ему было 43 года, и получил назначение в чине капитана командиром батальона в Ливийские арабские силы (ЛАС).
В лагере ЛАС в начале шоссе из Каира в Александрию майор В. Д. Пеняков провел целый год, после чего они были переброшены в восточную Ливию. Он познакомился с многими шейхами местных племен. Все они ненавидели итальянцев и были готовы помогать англичанам. В начале марта 1942 г. батальон В. Д. Пенякова вернули в Египет для отдыха.
Коньком В. Д. Пенякова оставалась разведка. Он проанализировал действия в Северной Африке и пришел к выводу, что командованию не достает оперативных разведывательных данных. Для получения их периодических рейдов разведгрупп было мало. Следовало создать на востоке Ливии целую сеть осведомителей из местных жителей. В. Д. Пеняков предложил командованию ЛАС сформировать группу коммандос и забросить ее в Киренаику. На это было получено согласие, и в течение 15 месяцев он сражался во главе диверсионного отряда, в который входили только добровольцы в количестве 22 человек и один офицер. В этом подразделении сражались поляки, англичане, французы и ливийцы - арабы, берберы и туареги . Русских вплоть до войны в Италии у Пенякова не было.
Пеняков полагался на то, что араб не может предать гостя, которого он принимает в своем шатре. Сначала В. Д. Пеняков познакомился с вождем обейдат шейхом Али бу Хамадой. В апреле 1942 г. он встретился с двумя шейхами Али и Матваллой, убедил их созвать совещание представителей племен, и в один день на стоянку, занимаемую шейхами, съехались более шестидесяти вождей племен. В. Д. Пеняков обратился к ним с речью, в которой он, в частности, сказал, что «ваш духовный вождь, ваш эмир уважаемый сейид Идрис ас-Сенуси - да благословит его Бог - предложил свою помощь и помощь своего народа моему королю <...> Черно-белое знамя сейида Идриса развевается рядом со знаменем английского короля. Британское правительство знает, что у него нет более преданных друзей, больших энтузиастов, чем вы - арабы Сенуси» .
Арабы Киренаики ненавидели итальянцев, и вскоре их разветвленная сеть раскинулась по всей оккупированной Ливии. Верными помощниками В. Д. Пенякова были официанты, прислуживавшие в отелях и барах. Они день за днем собирали информацию о точном расположении итало-немецких войск и встречались на узких улицах городов с агентами для ее передачи. И в течение пяти месяцев В. Д. Пеняков каждую ночь по своему передатчику выходил на связь с центром, сообщая им сведения о положении войск противника. Узнав о жестоких казнях заподозренных в сотрудничестве с англичанами ливийцев, которых подвешивали за челюсть на крюк и оставляли умирать на солнце, В. Д. Пеняков направил письмо командующему итальянскими войсками в Киренаике генералу Патти, предупредив, что за каждого замученного араба он будет расстреливать одного итальянского офицера, и казни прекратились .
В. Д. Пеняковым был разгромлен аэродром Барс на юге Джебель Ахдар, где было уничтожено от 20 до 32 самолетов противника, и при этом потери атакующих составили всего три человека. Ими осуществлялось минирование дорог в тылу немецких и итальянских войск, взрывались склады горючего и боеприпасов, узлов связи и железных дорог, из концлагерей освобождались десятки военнопленных. Заметную роль сыграло разрушение нефтебазы Аль-Кубба, находящейся в Джебель Ахдар. В результате был уничтожен бензин, которого хватило бы для 200 танков на 12 дней.
Во время последующих операций одним из наиболее известных отрядов коммандос стал действовавший в Северной Сахаре на левом фланге английской 8-й армии Истребительный эскадрон (Demolition Squadron) № 1, находившийся под командованием В. Д. Пенякова. Его отряд вошел в историю как «частная армия Попского» (РРА). Это выражение было брошено одним из офицеров штаба 8-й армии и вскоре стало официальным наименованием подразделения. Отряд состоял из англичан - 5 офицеров и 18 солдат. Автопарк группы был представлен четырьмя легковыми вездеходами «Виллис МБ» и двумя трехтонными грузовиками . Экипаж каждого легкового автомобиля состоял из двух-трех человек, вооруженных двумя пулеметами. 23 ноября 1942 г. эта группа покинула Каир и в Асьюте свернула на юго-запад к оазису Харга. Там дорога кончилась. В. Д. Пенякову предстояло пройти 600 миль по пустыне, чтобы выйти к ливийской Куфре, где находилась база английской разведывательной группы. По пути пришлось преодолевать Аль-Гильф аль-Кябир, где среди песчаных гор проходила одна, пригодная для автомобильного транспорта, дорога. В Куфру РРА прибыла 4 октября 1942 г. и узнала, что Киренаика уже освобождена и фронт проходит уже у Аль-Агейлы, т. е. на востоке Триполитании.
В. Д. Пеняков получил другое задание. Истребительный эскадрон сыграл важную роль в Тунисской кампании после того, как 20–23 марта 1943 г. командующий 8-й армией Б. Монтгомери пытался прорвать укрепления «Линии Марет» на юге Туниса, но, потеряв 150 танков, вынужден был отказаться от лобового штурма . А одновременно к западу от «Линии Марет» командиру Соединения «Л» Ф. Леклерку удалось отстоять Ксар Гилян, что открыло возможность обхода «Линии Марет» с фланга. Английское командование приняло решение перенести направление главного удара с побережья в пустыню. Но для этого надо было разыскать проход через горы Матмата. «Главным моментом моего плана, - напишет позже Б. Монтгомери, - должен был стать обход фланга противника с запада от Матматы <...> Проблема стала одна: можно ли найти путь через пески?» . И проход был найден - найден В. Д. Пеняковым! Через этот проход горы пересекли: 10-й армейский корпус, 1 бронетанковая и 4 индийская дивизии, обошедшие «Линию Марет», взявшие Аль-Хамму и вынудившие Африканскую армию начать отход на Север.
После Туниса В. Д. Пеняков добрался до Тебессы, где американские войска, занимавшие этот город, щедро снабдили их одеждой и вооружением. После этого соединение РРА продолжало воевать в Тунисе. 13 мая фашисты капитулировали. Истребительный эскадрон был переброшен в Филлипвиль на отдых, а затем в Италию.
После войны В. Д. Пеняков работал в Вене связным офицером между английской 8-й армией и советскими войсками и был награжден орденами Великобритании и СССР. В 1950 г. он издал книгу «Частная армия Попского», вышедшую в Англии. В прессе тогда писали, что «это авантюрная история, которая не имеет равных в литературе о любой другой войне» . В. Д. Пеняков был похоронен в Лондоне.
В Марокко, французская администрация в которой подчинялась правительству Виши, находился русский Р. Касев. Он добрался до Гибралтара и затем до Англии, вступил в Свободную Францию и воевал в Африке в составе летного отряда «Лотарингия». После войны Р. Касев стал известным дипломатом и членом Французской академии и выпустил книгу «Предчувствие зари» под псевдонимом «Р. Гари». В этой книге воспроизводится тяжелая атмосфера вишистского присутствия в Марокко. Р. Гари описывает свою жизнь в Мекнесе и Касабланке до побега в Гибралтар и затем в Лондон, где он вступил в авиацию.
Контр-адмирал А. Васильев, служивший на флоте, выпустил после войны книгу «Неизвестные солдаты минувшей войны». В этой книге он пишет о пережитом им и его боевыми товарищами, и в частности, о высадке десанта в Магрибе в ноябре 1942 года.
8 ноября 1942 г. немцы впервые высадились на аэродроме Аль-Авина близ Туниса. Прикрытие отступавших в Алжир французских частей было поручено Клобуховскому, командиру эскадрона 4 соединения Африканских стрелков. Он отступил к Меджез Аль-Баб, где и окопался. Во второй половине ноября немцы при поддержке авиации бросили против них моторизованные части, однако получили сильный отпор. Это создало возможность подойти американской артиллерии, и фронт стабилизировался .
Входившему в состав Соединения «Л» Сражающийся Франции (так Свободная Франция стала называться с 1 июля 1942 г.) командиру 1 марокканского кавалерийского полка Н. Румянцеву, его заместителю лейтенанту Крешенчуцкому и командующему кавалерийским эскадроном лейтенанту Кашановскому была 8 апреля 1943 г. поручена атака в Тунисе станции Мезуна. При этом Крешенчуцкий ворвался в Мезун и удерживал его до подхода 9 апреля с севера американских частей. 16 апреля 1943 г. при Фаделоне опять отличились части Румянцева. Причем Кашановский ушел далеко вперед, его подразделение было отрезано немецко-итальянской армией от остальных войск, а его самого считали погибшим. Но, благодаря ловкому маневру, Кашановский вывел свою часть из неприятельского кольца .
В конце тунисской кампании в районе Загуана французский бронированный отряд остановился, наткнувшись на минные поля. Лейтенант Левандовский один на джипе, рискуя каждое мгновение подорваться, пронесся вперед в деревню, занятую немцами. Подскочив к контрольно-пропускному пункту, он потребовал офицера для переговоров. Усадив немца, он помчался обратно в расположение своих войск. Офицер дал указания, облегчившие разминирование.
Капитан З. Пешков, старший брат председателя ВЦИК Я. М. Свердлова и крестник А. М. Пешкова (М. Горького), родился в Нижнем Новгороде в 1884 г., перед Первой мировой войной был вынужден эмигрировать во Францию и добровольцем вступил во французскую армию. По окончании войны он служил в Марокко во французском Иностранном легионе. После поражения Франции З. Пешков отказался признать перемирие с немцами, бежал в 1941 г. в Англию и присоединился к главе Свободной Франции генералу Шарлю де Голлю. Он был командиром батальона в Иностранном легионе и воевал в Африке с февраля по май 1941 г., а затем стал советником Ш. де Голля . В 1941–1942 гг. З. Пешков был представителем Свободной Франции в Южно-Африканском Союзе, а в 1943 г. являлся главой Миссии в Британской Африке. Затем он был послом Франции в Китае в 1943–1945 гг. и Японии. Он получил звание генерала и был награжден орденами Большой крест Почетного легиона и Военным крестом и Военной медалью . В своей книге «Звуки горна. Жизнь в Иностранном легионе» (американское издание) З. Пешков с гордостью пишет о русских: «Мне следует воздать должное неизвестному величию этих людей, по случаю ставших солдатами, этим кочующим труженикам, которые под солнцем Африки выполняют множественные и трудные задачи. Они могли бы сказать о себе, как солдаты Рима: “Мы идем, и дороги следуют за нами”» .
Н. А. Туроверов сражался с немецко-итальянскими войсками в составе 1-го французского кавалерийского полка в Магрибе. Впечатлениям от боев он посвятил поэму «Легион» .
В рядах союзных войск после высадки десанта в Марокко оказались и русские, жившие в этой стране. В частности, капитан А. Тер-Саркисов, который был награжден орденом Крест освобождения. С другой стороны, не только солдаты воевали в рядах армии союзников. Так, врач И. М. Толстой (1901–1982), внук Л. Н. Толстого, был направлен союзниками в военный госпиталь в Рабате .
На кладбищах в гор. Алжире имеется русская фамилия И. Остапченко, надпись «Советские вооруженные силы» и обозначена дата гибели - июнь 1943 года. К сожалению, предпринимаемые Посольством в Алжире и Министерством иностранных дел попытки выяснить, кто именно похоронен в АНДР, окончились неудачей - их имена неизвестны центральному архиву Советской армии. С другой стороны, на английских кладбищах в Египте имеется еще десяток славянских фамилий . Причем на некоторых из них надписано «Советские вооруженные силы»: в Кантаре лежат сержант Е. Красин, скончавшийся 20 октября 1944 г., и рядовой В. Зимберинг, скончавшийся 20 октября 1944 года.
Один из похороненных - И. Д. Звегинцев . Он родился 29 мая 1912 г. в Санкт-Петербурге. Отец его был полковником, участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах. Мать - урожденная княгиня Оболенская . В 1920 г. семья Звегинцевых, эмигрировавших из России, поселилась в Великобритании. И. Д. Звегинцев окончил престижную школу Блоксхем. В начале войны Звегинцева призвали в английскую армию, и он погиб 28 декабря 1941 г. под Аль-Агелией в Ливии .
Очень хорошо сражался в войсках Свободной Франции под Бир Хакимом подполковник Д. Г. Амилахвари. Он, будучи грузином, родился в 1906 г. в селе Черлеон в Северной Осетии. В 1920 г. его родители эмигрировали из России во Францию. С 1924 по 1926 гг. Д. Г. Амилахвари учился в Сен-Сире во Франции, а окончив учебу, он поступил в Иностранный легион. Вместе с вооруженными силами Свободной Франции Д. Г. Амилахвари был переброшен в Северную Африку, где он принимал участие в боях под Бир Хакимом, которые начались 27 мая и шли до 10 июня 1942 года. В день прорыва он находился в передовой машине вместе с командующим Кенигом и водителем С. Трэверс. Битва под Бир Хакимом имела важное значение в ходе боевых действий на Севере Африки. Все дело в том, что танки командующего Африканской армией генерала Э. Роммеля испытывали постоянную нехватку горючего, а сохранение Бир Хакима в руках Свободной Франции вело к тому, что немцам приходилось делать большой обход для снабжения атаковавших Тобрук частей горючим. Незадолго до своей гибели под Эль-Аламейном в 1942 г. Д. Г. Амилахвари получил из рук Ш. де Голля высшую награду - Крест освобождения, учрежденную генералом в 1940 г., а в 1955 г. он посмертно получил орден Почетного легиона. «Среди солдат Свободной Франции создался настоящий культ памяти подполковника Амилахвари», - писал в 1947 г. другой участник североафриканской кампании В. И. Алексинский . На Родине в городе Гори, откуда происходил отец Д. Г. Амилахвари, в память о нем установлена памятная стела, а в музее Ордена освобождения в Париже хранятся его личные вещи.
Другой пример: капитан английского уланского полка Дж. А. Уэрнер, праправнук А. С. Пушкина, происходил от младшей дочери поэта Натальи Александровны. Его мать Анастасия в 1917 г. вышла замуж за английского аристократа баронета Г. Уэрнера и в Россию не вернулась. Дж. А. Уэрнер был их единственным сыном. Он воевал в Северной Африке и погиб в декабре 1942 г. Ему в тот момент было 25 лет. Дж. А. Уэрнер был единственным погибшим из всех 15 потомков А. С. Пушкина, принимавших участие в войне.
В Северной Африке сражался также Земцов, награжденный двумя Военными крестами, вторым из них посмертно .
В своих мемуарах, изданных в Париже, В. И. Алексинский писал о том, что во французских частях в Северной Африки воевало много русских . Среди 1056 человек, награжденных Ш. де Голлем Крестом освобождения, были 10 наших соотечественников.
Часть из эмигрантов перебралась в СССР, чтобы сражаться вместе с советскими солдатами. В частности, Титовы собирались вернуться в Советский Союз. Незадолго до отъезда его жена умерла, но он решил возвращаться один и уехал на Родину .
Впрочем, эмигранты из России не только сражались с оружием в руках. Вот что пишет капитан 1 ранга Н. Черкашин, посетивший Бизерту на борту плавбазы «Федор Видясов» в сентябре 1976 года . П. С. Еникеев служил на подводной лодке «Сфакс», потопленной «У-37» под Касабланкой после того, как Франция подписала перемирие с Германией. Отец его, лейтенант Черноморского флота С. Н. Еникеев, родившийся в Севастополе и прибывший в Бизерту на подлодке «Тюлень», находился в то время в Тунисе. Он после эвакуации Севастополя преподавал в находящемся в Бизерте российском Морском корпусе теоретическую механику. Потом, когда Корпус был распущен, началась безработица. В конце концов ему удалось устроиться в аккумуляторную мастерскую, а затем С. Н. Еникеев стал начальником электротехнической службы торгового порта. Когда началась война, он вступил добровольцем во французский флот и был в чине капитан-лейтенанта назначен старшим механиком базы по ремонту подводных лодок. Через год он отравился хлором и был списан вчистую. В марте 1943 г. он был вызван в порт Бизерты, где его заставили ремонтировать электродвигатели немецкой подлодки «У-602». Воспользовавшись ситуацией, он сделал так, что при полном ходе происходит замыкание обоих электромоторов. Ясно это становится, когда субмарина вынуждена давать, находясь под водой, полный ход. 23 апреля 1943 г. «У-602» погибла при неизвестных обстоятельствах. Таким образом, С. Н. Еникеев отомстил гитлеровцам за гибель сына . Правда, в соответствии со справочником «У-602» уцелела во время войны. Скорее, номер подлодки напутан, и речь идет о лодке «У-612» .
И эмигранты из России, уехавшие до революции, защищались от фашистов. Так, в семье художника Столова сыновья служили во время войны в английской и американской армиях .
Среди российской колонии в Египте проводился сбор средств, в котором наряду с русскими участвовали также и египтяне, включая правителей этой страны. Египетские газеты в феврале 1942 г. публиковали сообщения об организованных в Каире и Александрии базарах-маскарадах под покровительством короля Фарука, на которых проводились аукционы рукоделий, изготовленных женской частью местной русской колонии. На собранные средства покупались обувь и одежда для отправки детям Сталинграда.
Особенно значительные изменения наступили в настрое российских эмигрантов по мере дальнейшего успеха советских войск. Советник Миссии Д. С. Солод сообщал в Москву 15 декабря 1943 г., что русская колония в Каире и Александрии в основном состоит из белоэмигрантов, подавляющее большинство из которых относится лояльно к Советскому Союзу. «Многие, - писал Д. С. Солод, - выражают желание возвратиться в Советский Союз». В начале 1944 г. был отменен последний параграф устава Русского клуба в Каире, который гласил, что его членом не может состоять лицо, признающее коммунистическую власть в России.
К началу 1944 г. изменившееся положение в Египте позволило создать Египетский фонд под руководством принцессы Ирины Александровны, жившей со своим мужем, греческим принцем Петром в этой стране в период оккупации Греции фашистскими войсками. Фонд возглавлял Шериф Сабри, а его пресс-атташе был писатель Таха Хусейн. Сообщая об его деятельности, поверенный в делах СССР в Египте Н. В. Новиков писал, что «как от других благотворительных фондов, существенной материальной помощи от Египетского фонда ожидать не приходилось, но его политического значения недооценивать не следовало» . Кампания началась показом 15 мая в каирском кинотеатре «Опера» документального фильма «Сталинград», на просмотре которого присутствовал король Фарук. На собранные средства фонд приобрел и отправил в Советский Союз 4,4 тыс. пар обуви для сирот Сталинграда. В свою очередь Правительство Египта передало в Миссию СССР чек на сумму 1 тыс. египетских франков для приобретения вещей для детей Сталинграда .
Впрочем, не все русские сочувствовали борьбе СССР. Среди членов Русского клуба в Египте, которые были настроены резко антисоветски, были замечены профашистские симпатии. Англичане даже подумывали об арестах среди русских иммигрантов. В Каире существовал Клуб русской молодежи - организация, которая была настроена крайне монархически. После решения Русского клуба отменить параграф о непризнании Советской власти, туда, выйдя из состава клуба, переместилась группа русских бойскаутов . Более того, в Египте действовал Российский фашистский союз. Его египетское отделение возглавлялось бывшим ротмистром, а в эмиграции - сотрудником египетской полиции А. Л. Марковым. Его члены были настроены антисоветски.
Что касается граждан СССР, то они были в составе Армии генерала В. Андерса, насчитывавшей в феврале 1943 г. 73 тыс. человек. В захоронениях 417 военнослужащих в Египте имеется немало русских фамилий. Более того, после окончания войны только в 1947 г. репатрианты из этой армии составили 1024 человека . Кроме того, была сформирована в Сирии Отдельная бригада карпатских стрелков, в составе которой было более 200 украинцев . Позже в Египте в конце 1943 - начале 1944 гг. был сформирован 2-й польский корпус из Армии В. Андерса и польской Бригады карпатских стрелков, который 8 февраля 1944 г. был переброшен в Италию.
Особого упоминания заслуживают «белые рабы Э. Роммеля» - советские военнопленные, использовавшиеся в Африканской армии при строительстве объектов военной инфраструктуры, а также в качестве носильщиков трудовых батальонов Тодта. Тем, что память о них сохранилась, мы обязаны заместителю директора ИВ РАН А. З. Егорину, открывшему эту почти неизвестную страницу Второй мировой войны . Из 20–22 тыс. пленных, направленных в Северную Африку, около трети умерло, не вынеся нечеловеческих условий содержания. Правда, В. В. Беляков выражает сомнение, что в Северной Африке находилось несколько тысяч военнопленных. По его мнению, речь идет о нескольких сотнях советских пленных .
Так или иначе, после битвы при Эль-Аламейне союзники освободили значительную часть советских военнопленных . В последующем, после наступления в Магрибе, англичанами было освобождено немалое количество пленных . В Архиве внешней политики имеется документ, представляющий собою ноту, отправленную 29 января 1943 г. Народным комиссариатом иностранных дел Посольству Великобритании в Москве в ответ на ноту от 10 января, в которой выражается благодарность англичанам за «готовность оказать содействие при следовании в СССР советских граждан, находящихся сейчас в Северной Африке» . Уцелевшие 311 человек были освобождены в Тунисе и после окончания войны вывезены союзниками в лагерь Мезонкаре в Алжире, а позже морем в Порт-Саид и грузовиками через Палестину, Ирак и в Тегеран . Правда, среди этого количества были люди, переброшенные в Тунис из Италии. Но при отступлении немцев кое-кому удалось разбежаться, укрыться в оазисах и раствориться, приняв ислам, среди местного населения...
Поскольку было невозможно из-за продолжения военных действий отправить на Родину как освобожденных военнопленных в Египте и Ливии, так и тех из них, которые были освобождены американскими и английскими войсками в Италии с августа 1944 г., т. е. 5,6 тыс. человек, все они оставались в лагерях в Египте . Все эти пленные размещались в транзитных лагерях №№ 190, 305, 307, 379 и 380. В этой связи Москва приняла решение отправить в Каир офицера по связи майора А. В. Карасова, который занимался советскими солдатами. Писатель С. Велиев, репатриированный из Италии через Египет, в своих воспоминаниях так характеризовал А. В. Карасова: «Он принадлежал к числу тех людей, которые сразу же располагали к себе. В выражении лица, глаз удивительно сочетались сосредоточенность, строгость с приветливостью. С первого же знакомства Анисим Васильевич завоевал наши симпатии» .
7 ноября 1944 г. в честь дня Октябрьской революции в лагере, где содержались освобожденные пленные, был устроен парад. На парад взирали египтяне и английские военные. Кроме того, военнопленными была показана пьеса У. Гаджибекова «Аршин мал алан». Постановка имела успех не только среди пленных, но и среди египтян. С. Велиев указывал, что «на наши спектакли приходили жители из близлежащих деревень. Мы слышали, как на улицах арабы распевали арии Аскера и Гюльчохры. Даже ребятишки мурлыкали себе под нос мелодии популярной азербайджанской оперетты» . Со своей стороны, администрация лагеря ничего не имела против общения египтян с советскими пленными. Как подчеркивал С. Велиев, местные жители «ежедневно приходили в одиночку и группами, завязывали с нами беседы, забрасывали нас вопросами < ...> Мы старались поближе познакомиться с жизнью арабов. Она была тяжелой. Мы глубоко сочувствовали им, и они это понимали и были за это глубоко признательны нам. Мы полюбили этих людей, простосердечных и гостеприимных. Они говорили, что мы для них - это советский народ и, выказывая свои добрые чувства к нам, они выражают свою любовь к советскому народу, к нашей стране» .
По-другому к пленным относились англичане и американцы. Американский журнал «Коллиерз» писал, что «страх и подозрение в отношении России так велики, что иной раз невольно возникает вопрос: с кем мы воюем - с Германией или с СССР» . Однажды группа в сто советских офицеров была схвачена и посажена в тюрьму американскими агентами. Понадобилось энергичное вмешательство А. В. Карасова, чтобы похищенные офицеры были разысканы и освобождены. Как-то американские переводчики подошли к группе советских военных и уговаривали их запросить убежище в США или Англии. Но получилось наоборот - переводчики быстро стали попадать под влияние советских солдат. В другой раз в лагерь пожаловала группа офицеров из армии Андерса, уговаривавшая освобожденных из плена людей не возвращаться в СССР. Эта затея тоже провалилась.
Впрочем, один из военнопленных покончил самоубийством. Выяснилось, что он перешел на сторону немцев и служил в полиции.
8 декабря 1944 г. пленные из лагеря 307 были направлены в Суэц, оттуда теплоходом в иракскую Басру и были вывезены в СССР. С. Велиев отмечал, что «арабы молились за нас, за наше благополучное возвращение на родину, за наше счастье. Они раздавали нам хурму, инжир, а тому, кто, смущаясь, отказывался, чуть не насильно всовывали свертки в руки, клали в карманы. Они говорили, что мы для них - это советский народ и, высказывая свои добрые чувства к нам, они выражают свою любовь к советскому народу, к нашей стране» .
Вернувшись в Советский Союз, С. Велиев опубликовал сборник воспоминаний «Жемчужный дождь», изданный в Москве в 1963 году. В сборник входит и его «Путь на Родину». Кроме того, он под впечатлением пережитого в Египте опубликовал на азербайджанском языке «Арабские рассказы». Часть из них («Инжировое дерево», «Мечты феллаха», «Кувшин воды») была переведена на русский язык.
В январе 1945 г. советская миссия, которой было поручено заниматься военнопленными, в составе 10 офицеров прибыла в Египет. Возглавлял миссию полковник М. Ставров. Оставшиеся пленные вывозились на грузовиках «Студебекерах» в Иран через Палестину, Сирию и Ирак. Репатриация военнопленных была завершена в апреле 1945 года.
Еще одни советские товарищи в количестве 156 человек, которые воевали в составе интернациональных бригад в Испании, оказались в Алжире. После войны в 1947 г. в Москве была опубликована книга «Французские записи. 1939–1943», автором которой был А. Н. Рубакин. В лагере в Верне во Франции он провел до 10 декабря 1941 г., откуда был переброшен в Алжир в маленький городок Джельфа на южном склоне Атласских гор на границе с Сахарой. 4 декабря 1942 г. русские заключенные узнали об англо-американской высадке в Алжире, но высадившиеся войска лагерем не интересовались. Только в начале марта они были переселены в крепость Кафарелли, и 25 марта 1943 г. им разрешили выходить в город за покупками. Наконец, 14 июня 1943 г. советские интернированные были посажены в грузовики и через Средиземное море, Египет, Палестину, Багдад, Тегеран прибыли в Советский Союз. Москва предложила, кроме того, эвакуироваться в СССР интербригадовцам, которых набралось 40 человек, из которых 15 человек были немцы, а остальные - венгры, поляки, чехословаки, прибалты и даже один француз .
Среди военных, эвакуированных из Алжира, был Б. Н. Фридман, который изложил свои воспоминания в рукописи, озаглавленной «Мои военные дороги», в которой наряду с Алжиром упоминались также Александрия и Суэц. Он 5 сентября 1943 г. сбежал из плена на Корсике и присоединился к партизанам, а затем ими был переправлен в Алжир.
В память об участии советских военнопленных в боях в Северной Африке была опубликована в 1963 г. книга С. А. Борзенко «Эль-Аламейн», представляющая собой литературное произведение. В нем описывается судьба командира танковой дивизии полковника А. В. Хлебникова, попавшего в плен в первые дни войны. Он и 12 бойцов-танкистов, находясь во Франции на берегу пролива Ла-Манш, совершили побег в Англию. Там они вступили в британскую армию, были переброшены в Северную Африку, принимали участие в обороне Тобрука, и А. В. Хлебников погиб под Эль-Аламейном.
В построенной в 1956 г. в столице Туниса церкви Воскресения Христова есть две памятные доски. Одна из них посвящена памяти погибших шести российских граждан, которые сражались во Второй мировой войне; это - К. Федоров, Г. Харламов, К. Шаров, Н. Александров, М. Груненков, Н. Юргенс. На плите надпись: «Русская колония Тунизии своим сынам, павшим на поле брани. 1939–1945». Вторая установлена Посольством РФ в память тех советских военнопленных, которые погибли на территории Туниса, Ливии и Египта в ходе Второй мировой войны.
1 maxpark.com/community/politic/content/1611095; ЕгоринА. З. Египет нашего времени. М., 1998. С. 75.
2 Там же. С. 78.
3 http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%DO%BD%D0%B3%D1%80%DO%B0%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0% ; Великая О
течественная война Советского Союза. М., 1970. С. 223.
4 Сологубовский Н. А.
Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память. М., 2012. С. 282.
5 Труд. 23.06.2001; Беляков В. В. Эль-Аламейн, или русские солдаты в Северной Африке (1940–1945). М., 2010. С. 82.
6 http://lib.aldebaran.ru/author/nenahov_yurii/nenahov_yurii_voiska_specnaznacheniya_vo_vtoroi_mirovoi_voine
7 Беляков В. В.
Эль-Аламейн в Северной Африке (1940–1945). М., 2010. С. 82.
8 Сологубовский Н. А.
Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память. М., 2012. С. 278.
9 Там же.
10 Жерлицина Н. А., Сологубовский Н. А., Филатов С. В.
Диалог цивилизаций. Очерки из истории российско-тунисских отношений в XVIII–XX веках. М., 2006. С. 80.
11 Там же. С. 81–82.
12 Беляков В. В.
Русский Египет. М., 2008. С. 305.
13 Gandini J.
Pistes du Sud Tunisien à travers l’histoire. Clavisson, 2000. З. 53.
14 Монтгомери Б.
Мемуары фельдмаршала Монтгомери, виконта Аламейнского. М., 2004. С. 157.
15 http://www.ice-nut.ru/tunisia/tunis014.htm
16 Русская колония в Тунисе 1920–2000. М., 2008. С. 211–212.
17 Там же. С. 211.
18 http:// maxpark.com/community/129/content/1981924; Пархомовский М.
Сын России, генерал Франции. М., 1989. С. 183; За профессиональную армию. Идеи Шарля де Голля и их развитие в ХХ веке. М., 1998. С. 221; Пархомовский М.
Сын России, генерал Франции. М., 1989. С. 221.
19 Пархомовский М.
Сын России генерал Франции. М., 1989. С. 95–56.
20 http://www.maghreb.ru/kolupaeve/voinskie_tradicii5_peshkov.htm
21 www.infrance.su/forum/showthread.php?t=52756
22 Там же.
23 http://maxpark.com/community/14/content/195728
24 Беляков В.
Приютила Африка Жар-птицу. Россияне в Египте. М., 2000. С. 29.
25 La Noblesse de Russie, T. 2. 1962. Р. 490, 493.
26 27 Беляков В. В.
Русский Египет. С. 309.
28 Жерлицына Н. А., Сологубовский Н. А., Филатов С.
В. Диалог цивилизаций. Очерки из истории российско-тунисских отношений в XVIII–XX веках. М., 2006. С. 77.
29 Там же. С. 77.
30 Беляков В. В.
«К берегам священным Нила...». М., 2003. С. 182.
31 Узники Бизерты. М., 1998. С. 260–267.
32 www.proza.ru/2012/10/16/1966
33 См.: All the World’s Fighting Ships 1922–1946. Annapolis, б/г, р. 242.
34 Беляков В. В.
«К берегам священным Нила...». С. 182.
35 Новиков Н. В
. Пути и перепутья дипломата. М, 1976. С. 142.
36 Беляков В. В.
«К берегам священным Нила...». С. 184–185.
37 Там же. С. 186 .
38 http://maxpark.com/communitytv/14/content/1957283
39 См.: Квечень З.
Тобрук. 1941–1943. М., 2003 С. 49, 103, 114; Беляков В. В. Русский Египет. С. 317.
40 См.: Егорин А. З.
Египет нашего времени. С. 80; Егорин А. З. История Ливии. ХХ век. М., 1999. С. 114.
41 См.: Беляков В. В.
Эль-Аламейн... С. 115–117, 120.
42 Беляков В.
Приютила Африка Жар-птицу... С. 236.
43 Толстой Н. Д.
Жертвы Ялты. М., 1996. С. 52.
44 Беляков В. В.
Русский Египет. С. 300.
45 http://maxpark.com/communitytv/14/content/1957283 ; См.: Беляков В. В. Эль-Аламейн... С. 119.
46 Там же.
47 Беляков В. В.
Русский Египет. С. 325–326.
48 Там же, с. 329.
49 Беляков В. В.
Эль-Аламейн... С. 168.
50 Там же. С. 170.
51 Беляков В. В.
Русский Египет. С. 330.
52 Беляков В.В.
Эль-Аламейн..., С. 126.
В годы Второй мировой войны ожесточенные сражения происходили и на севере африканского континента. Здесь, в песках Сахары и на средиземноморском побережье схлестнулись между собой войска итало-германской коалиции и силы союзников, в первую очередь британцев. Советский Союз участия в боевых действиях на африканском континенте в силу географического положения не принимал, однако, как удалось установить историкам, наши соотечественники все же успели поучаствовать в Африканской войне.
Можно выделить несколько категорий русских и советских людей, принимавших участие в боевых действиях против итало-германских войск на африканском континенте. Во-первых, это были эмигранты и дети эмигрантов из Российской империи, которые еще до войны или в начале Второй мировой войны стали кадровыми военнослужащими британской или французской армий. Наибольшее количество эмигрантов и их потомков служило во Французском Иностранном легионе. Во-вторых, это были выходцы из Российской империи, проживавшие в странах Средиземноморья и с началом войны оказавшиеся в составе войск союзников. В-третьих, это были советские военнопленные, которые содержались в германских лагерях для военнопленных на территории Северной Африки.
История участия русских и советских солдат в боевых действиях на севере Африки известна плохо. Ее приходится буквально восстанавливать по крупицам, и колоссальная роль в этой нелегкой и благородной задаче принадлежит нескольким энтузиастам — профессиональным историкам и историкам — «любителям». Они смогли установить имена некоторых русских, советских военнослужащих, а также военнослужащих армий союзников, имевших русских предков.
К первой группе (военнослужащие армий союзников) можно отнести, например, капитана Джордж Майкл Александр Уэрнера, служившего в британском уланском полку. Несмотря на английскую фамилию, некоторое отношение к России он все же имел — доводился праправнуком самому Александру Сергеевичу Пушкину. Его мать Анастасия в 1917 году вышла замуж за английского барона Гарольда Уэрнера и осталась в Англии. Джордж Уэрнер был ее единственным сыном. В декабре 1942 года он погиб в Северной Африке в возрасте 25 лет.
Советские и русские солдаты в Африке в годы Второй мировой войны К этой же категории участников войны в Северной Африке можно отнести и подполковника Димитрия Георгиевича Амилахвари — Зедгинидзе (1906-1942). Потомок старинного грузинского княжеского рода Амилахвари, Димитрий доводился внуком российскому генералу от кавалерии Ивану Амилахори. Он родился в 1906 году в Базоркино (ныне это село Чермен Пригородного района Республики Северная Осетия — Алания). Когда в Грузии победила советская власть, семья Зедгенидзе-Амилахвари бежала в соседнюю Турцию, а оттуда выехала в 1922 году во Францию. Даже на чужбине она не захотела прерывать старинную традицию воинской службы своих мужчин. В 1924 году 18-летний Димитрий поступил в знаменитое французское военное училище Сен-Сир, а в 1926 году начал службу во Французском Иностранном легионе.
В 1927 году князь получил французское гражданство и женился на княжне Ирине Дадиани (1904-1944), тоже представительнице старинного грузинского аристократического рода. Димитрий принимал участие в боевых действиях французских колониальных войск в Марокко. Когда началась Вторая мировая война, князь Димитрий Амилахвари принимал участие в боевых действиях против гитлеровцев и итальянцев в самых разных уголках мира. Он воевал в Норвегии в составе французского экспедиционного корпуса, принимавшего участие в Норвежской кампании, затем был эвакуирован в Англию, где присоединился к движению «Сражающаяся Франция». Затем офицер вернулся в Африку, сражался в Эритрее, затем в Ливии — против итало-германских войск. 24 октября 1942 года 35-летний подполковник погиб в сражении при Эль-Аламейне. В 1955 г. Димитрий Амилахвари посмертно получил орден Почетного легиона. Сейчас в Грузии он тоже считается национальным героем. В Гори, где жил род отца Димитрия Амилахвари, в память о грузинском офицере — подполковнике французской армии установлена памятная стела.
Ко второй категории российских и советских людей, принимавших участие в борьбе с гитлеровцами в жарких странах Северной Африки, можно отнести С.Н. Еникеева. В прошлом лейтенант Черноморского флота, уроженец Севастополя Еникеев вместе с «белыми» покинул Россию. Он обосновался в Тунисе, где устроился преподавателем теоретической механики в российский Морской корпус в Бизерте. Однако потом Морской корпус был закрыт и бывшему офицеру российского императорского флота пришлось искать работу. Он устроился в аккумуляторную мастерскую, а затем добился более серьезной должности — стал начальником электротехнической службы торгового порта г. Туниса.
Когда началась Вторая мировая война, немолодой уже С.Н. Еникеев решил вспомнить молодость и службу на флоте. Он поступил в Военно-морские силы Франции, получил звание капитан-лейтенанта и был назначен старшим механиком военно-морской базы по ремонту подводных лодок. Но уже через год службы Еникеев отравился хлором. Его демобилизовали из военно-морских сил и списали на берег. Его сын, П.С. Еникеев, служил на французской военно-морской лодке «Сфакс», потопленной подлодкой германского флота в районе Касабланки. Уже после демобилизации с флота, Еникеев-старший был вынужден работать электромехаником и ремонтировать немецкие подводные лодки в порту Бизерты. Здесь он и решил отомстить за смерть сына. Опытный механик был направлен чинить электродвигатель немецкой подводной лодки «У-602». И смог сделать так, что при полном ходе произошло бы замыкание обоих электромоторов. 23 апреля 1943 года «У-602» затонула вместе с экипажем. Так старый русский моряк отомстил за гибель сына — военного моряка французского флота.
Третья категория — советские военнопленные в Африке. Ученый-историк Владимир Беляков пишет, что не менее 200-300 наших соотечественников принимали участие в боевых действиях на территории Северной Африки. Другой историк, А.З. Егорин, приводит численность советских военнопленных, отправленных в Африку на строительство укреплений и иные тяжелые фортификационные работы. Речь идет примерно о 22 тысячах человек. Советских военнопленных, угнанных в африканские лагеря, даже прозвали «белыми рабами Роммеля». Их заставляли строить объекты военной инфраструктуры, использовали в качестве носильщиков в трудовых батальонах. Большинство советских военнопленных, угнанных в Африку, погибли — они умерли от болезней, сахарской жары, не выдержали бесчеловечного обращения конвоиров.
Известно, что после разгрома Африканской армии Роммеля, командование союзников приняло решение собрать оставшихся в живых советских военнопленных в батальон, который доставили сначала в Иран, а затем — в Советский Союз. Но и на родине этих многострадальных людей ждала непростая судьба. Почти все они были арестованы и отправлены в советские лагеря.
После того, как английскими войсками были разгромлены итало-германские войска в Тунисе, Северная Африка стала плацдармом для последующей высадки войск союзников на юге Европы. Для усиления англо-американских войск, в Северную Африку были переброшены подразделения из польской армии генерала В. Андерса, сформированные на советской территории и включавшие в себя не только польских военнослужащих, но и русских, украинцев, белорусов, евреев, литовцев, проживавших на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. К февралю 1942 года армия Андерса насчитывала уже 73 тысячи военнослужащих. Сам командующий не желал воевать на восточном фронте и сумел добиться от советского командования разрешения на вывод своих подразделений в Иран. Более того, Андерс сумел защитить русских, украинцев, белорусов и евреев, которые служили в его армии и были гражданами Советского Союза. Им также разрешили продолжить службу в этом формировании.
С сентября 1942 г. армия Андерса действовала в Ираке, где ей было поручено выполнение обязанностей по охране очень важных в стратегическом отношении нефтепромыслов в районе Мосула и Киркука. Именно из Ирака подразделения армии Андерса были переброшены в Египет. Командование союзных войск не собиралось использовать польскую армию в североафриканских баталиях, однако рассчитывало на помощь Андерса в боевых действиях в Италии. Поэтому в Египте из частей армии Андерса и подразделений Карпатской бригады началось формирование 2-го польского корпуса, который в феврале 1944 г. был переброшен в Италию. К армии Андерса присоединилось и немало освобожденных союзниками советских военнопленных. До сих пор на английских военных кладбищах в этой стране покоятся наши соотечественники с украинскими, белорусскими, русскими и еврейскими фамилиями.
Решение проблемы советских военнопленных требовало более близкого взаимодействия советского и союзного командования. Поэтому в Каир был направлен офицер связи по репатриации военнопленных — майор Анисим Карасов. Дело в том, что Египту было суждено стать перевалочным пунктом по репатриации советских военнопленных из Италии на родину — через Центральную Европу, где шли боевые действия, наладить репатриацию было невозможно. До конца 1944 г. в Египет доставили 5694 человека. Обеспечение продовольствием и обмундированием взяла на себя английская сторона.
Кстати, о жизни советских военнопленных в египетских лагерях для репатриируемых сохранились достаточно интересные воспоминания — их оставил азербайджанец Сулейман Велиев, писатель, который тоже служил в Красной армии, попал в плен и был репатриирован из Италии в Египет. Он находился в лагере Джинейфа, где по инициативе советского офицера связи майора Анисима Карасова был сформирован полк. Более того, 7 ноября 1944 г. на плацу лагеря был проведен военный парад. Вчерашние советские военнопленные маршировали в честь очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В январе 1945 года в Каир прибыла новая советская военная миссия под руководством полковника М. Ставрова, которой предстояло завершить процесс репатриации бывших военнопленных. Через Палестину, Сирию и Ирак советских граждан доставляли в Иран — и далее в Советский Союз.
Как свидетельствуют исторические документы, репатриация бывших советских военнопленных из Египта в Советский Союз была завершена к апрелю 1945 года. Среди репатриантов были вчерашние партизаны, сражавшиеся в Италии в составе местных итальянских антифашистских партизанских отрядов. Надо отметить, что присутствие бывших советских военнопленных в Египте отложило определенный отпечаток на отношения между двумя странами. В Египте постепенно возрастал интерес к Советскому Союзу, к социализму. По иронии, в годы Второй мировой войны Гамаль Абдель Насер и другие египетские национальные социалисты, которые позже будут сотрудничать с Советским Союзом и проведут в Египте революцию, ориентировались на гитлеровскую Германию и прямо восхищались итальянским фашизмом и германским национал-социализмом. Наоборот, король Фарук и его окружение сотрудничали с британскими властями и, соответственно, были настроены против Германии. Когда 15 мая 1944 года в кинотеатре «Опера» в Каире демонстрировался документальный фильм «Сталинград», на его просмотр прибыла вся верхушка египетской военной и политической элиты во главе с самим королем Фаруком. Повлияло пребывание в Северной Африке и на советских военнослужащих. Например, азербайджанский писатель Сулейман Велиев (на фото), которому довелось побывать в Египте и Ираке, впоследствии написал под воздействием своих впечатлений «Арабские рассказы».
Египет в годы Второй мировой войны был не единственной североафриканской страной, где находились советские военнопленные. Так, еще после разгрома интернациональных бригад в Испании, сражавшихся против франкистов в гражданской войне, 156 граждан Советского Союза — добровольцев-интернационалистов — оказались на территории Алжира. Туда их перебросили из Франции, в которую отступили многие антифашисты после поражения республиканцев в гражданской войне в Испании. Часть советских граждан была размещена в городе Джельфа на склоне Атласских гор.
Когда в Алжире высадились англо-американские войска, они первоначально не предпринимали каких-либо действий по освобождению советских военнопленных, и те продолжали находиться в своем лагере. Лишь в марте 1942 года советские военнопленные были переселены в крепость Кафарелли, а затем им разрешили выходить в город за покупками. 14 июня 1943 года советские интернационалисты были через Египет, Ирак и Иран репатриированы в Советский Союз. Кроме советских граждан, в СССР были отправлены и другие добровольцы-интернационалисты, не являвшиеся выходцами из республик Советского Союза. Это были 40 человек, включая 15 немецких антифашистов, а также выходцев из Венгрии, Польши, Чехословакии и Франции. В Алжире оказался и Б.Н. Фридман, который в сентябре 1943 года сбежал из лагеря для военнопленных на Корсике, присоединился к корсиканским партизанам, а затем перебрался в Алжир.
История полной трагедий и лишений эпопеи советских и русских людей в Северной Африке в годы Второй мировой войны еще ждет своего полноценного исследования. Остается лишь отметить, что даже здесь, на далеком южном побережье Средиземного моря и в песках Сахары, многие наши соотечественники оставались доблестными воинами, сражаясь против гитлеровцев и их союзников, пусть и в рядах британских или французских войск.
112211.2 РУССКИЕ ВОИНСКИЕ ТРАДИЦИИ В АФРИКЕ
1.2.1 ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН
"Он в тревожном, глухом Марокко
Охранял чужие форты,
Расцветали, вяли надужды.
Но отчаяться - Боже упаси!"
Россияне на службе в Легионе в досоветский период
Одной из наиболее малоизученных сторон русской жизни в диаспоре является тема присутствия русских людей из числа профессиональных военных, оказавшихся в рядах французского Иностранного легиона. Дело в том, что материалов на эту тему очень мало, и то немногое, что мы имеем, принадлежит к разряду мемуарной литературы. С одной стороны, создавшаяся ситуация отчасти объясняется тем, что это специальное военное заведение, по вполне понятным причинам, строго соблюдает определенный режим секретности. С другой стороны, люди, которые попадали служить в легион, совершенно не были настроены на писательский лад. Это были суровые солдаты, преданные приказу и долгу. Но, тем не менее, постараемся составить целостную картину, из того немного имеющегося в наличии материала.
Французский Иностранный легион был создан в 1831г. После провозглашения герцога Луи-Филиппа Орлеанского королем Франции, бельгийский бар. де Бегар, состоявший на французской службе, выступил с идеей создания специального воинского подразделения, преданного метрополии, но не связанного никакими узами с самой Францией, способного выполнять задания любой сложности и обеспечивать боеспособность на высоком уровне. Легионерами могли становиться мужчины иностранцы в возрасте от 18 до 40 лет. Законодательно оговаривалось использование легиона в военных действиях только за пределами Франции.
Сведения о том, что наши соотечественники становились солдатами Легиона, появились на рубеже XIX-XX вв. Как пишут исследователи, "в ряды легионеров стали все чаще вступать российские подданные, как правило, из числа малообеспеченных трудовых мигрантов и переселенцев, устремившихся на Запад по социально-экономическим, этническим и конфессиональным причинам. Большинство среди них составляли недавние жители западных и юго-западных губерний - поляки, украинцы, евреи, немцы". Особо большой приток новобранцев в Легион из России приходится на время после революционных событий 1905-1907гг. В это время за границей появляется немало русских из центральных губерний. Как правило, это были люди, принадлежавшие к слабо образованным слоям общества, поэтому они испытывали трудности в овладении иностранных языков и, как следствие этого, для них было проблематично устройство на приличную работу. Неудивительно, что многие молодые люди из числа российских мигрантов соглашались заключить контракт и вступить во французский Иностранный легион. "Лояльное отношение царского правительства к подобной практике во многом обеспечивал русско-французский политический союз, провозглашенный на исходе XIX века".
Среди известных случаев, когда русские солдаты попадали на службу в это интернациональное армейское соединение, можно указать на пример знаменитого русского философа Николая Онуфриевича Лосского. Еще в дореволюционные времена он был в Алжире, даже некоторое время служил в Иностранном легионе.
Иностранный легион пользовался дурной славой. "В прежнее, довоенное время легион пополнялся почти исключительно преступниками и бродягами с малым процентом искателей приключений, банкротов и других неудачников", - писал один из бывших легионеров. Илья Эренбург, в период первой мировой войны проживавший во Франции и пытавшийся в 1914г. вступить во французскую армию, писал в этой связи: "Иностранный легион до войны состоял из разноплеменных преступников, которые меняли свое имя и, отбыв военную службу, становились полноправными гражданами. Легионеров отправляли обычно в колонии усмирять мятежников. Понятно, какие нравы царили в легионе". Были в легионе и русские из числа политических эмигрантов, студенты, евреи, покинувшие черту оседлости, и другие. В качестве одного из источников, относительно присутствия россиян в Иностранном легионе, могут послужить документы, обнаруженные в дипломатических архивах Франции. При Российском посольстве в Париже до революции 1917г. действовало Русское благотворительное общество, куда нередко обращались и наши соотечественники, особенно из числа новобранцев. Таковыми в легионе считались все проходящие первый пятилетний срок службы.
В апреле 1911г. из города Сиди-Аббеса, где находилась главная база легиона в Северной Африке, поступило прошение в Благотворительное общество в Париже. В нем некий Михаил Смоленский писал: "Ввиду наступающего великого праздника Святой Пасхи прошу всепокорнейше обратить внимание на своего соотечественника и дать возможность хоть кое-как встретить сей праздник по-христиански. Так как я в настоящее время нахожусь в Легионе и получаю лишь 5 сантимов в день, которых не хватает даже на табак, то надеюсь, что благотворительное общество не оставит без внимания мою просьбу и отзовется".
В другом письме, посланном 1 августа 1911г. из Жебду, от лица троих русских солдат легиона и подписанном по поручению товарищей Н. Бочковским, говорилось: "Маленькая горстка русских... взывает... и просит о следующем. Служа во французской армии, куда мы попали по собственной вине, ища счастья за границей, попали в такое положение, в котором при худшем положении на родине никогда бы не очутились.
Стоим буквально в пустыне, скука ужаснейшая, а главное, ничего не знаешь, что творится на родине, да и вообще нечего почитать.
Жалование наше состоит из одного су в день, на который не возможно приобрести и папироску, без которой приходится очень трудно, не говоря о других предметах, как мыло, вакса, иголки, нитки, - и тому подобных вещах, необходимых в солдатском обиходе.
Из России помочь никто не может, так как родители умерли и оставленная ими тысяча рублей оставлена во Франции, и финал - Иностранный легион.
Мы горько каемся в необдуманном поступке, но есть надежда, что, окончив свою службу здесь, вернемся в Россию и будем служить верой и правдой Государю и родине.
Теперь же умоляем, слезно умоляем... помогите нам на необходимое и благоволите прислать газет или журналов на русском или французском языках".
Из Таурирта, в декабре того же года Адриан Иванович Асеев, который подписался "Истинно русский человек", писал: "Находясь во французском Иностранном легионе и за неимением ни русских книг, ни русских, осмеливаюсь обратиться к Вам, если найдете возможным помочь мне, выслав какие бы ни было русские книги или денежную помощь для покупки этого". Послу Российского Императорского правительства в Париже, на должности которого в это время находился А.П. Извольский, русский проситель, состоявший в команде военных музыкантов М.Ф. Пастушков писал из Сиди-Бель-Аббеса с просьбой помочь в приобретении скрипки и самоучителя.
В декабре 1913г. там же, на главной военной базе Легиона в Сахарской пустыне было написано следующее письмо: "Попав на военную службу в легион в Алжире, трудно мне приходится - еще потому, что мало знаю язык. Скажу вкратце: нуждаюсь в словаре Французско-русском и Русско-французском. Умоляю доставить мне таковые - буду до гроба благодарен". И подпись: "Кайданский... Запасной солдат Русской армии".
Еще один человек, в январе 1914г. комиссованный из Легиона по причине слабого здоровья, просил о помощи, "потому что теперь очень зимняя пора, - а в летнем костюме, какой дают в Африке, на проезд в Россию есть невозможный".
Так же в 1914г. один из русских просил продолжить прерванную высылку ему в Сиди-Бель-Аббес газеты "Парижский вестник" и далее: "Остается мне служить еще 20 месяцев; владея разговорными французским и немецким, желал бы изучить также и теорию этих языков, но не имея учебников, имею смелость просить выслать мне...".
Русский военный атташе при посольстве России в Париже граф А.А. Игнатьев в своей книге "Пятьдесят лет в строю", сообщает о том, что после начала первой мировой войны, когда во Франции была объявлена мобилизация, военнообязанные российские граждане оказавшиеся в этой стане, должны были оформить свое отношение к военной службе. В противном случае по закону им угрожал арест и содержание в концентрационном лагере. Однако по тем же французским законам, иностранцы не могли служить в регулярной французской армии. Возле дипломатического представительства России собралась огромная толпа. Полковник Игнатьев вынужден был выйти к людям. Вот, как он далее описывает происходившее: "Особенно выделялся своим громким голосом и громадным ростом молодой брюнет, заявлявший о своем желании быть отправленным немедленно на фронт. Я не помню его фамилии, но не забыл его трагической судьбы. Будучи зачислен, как и большинство русских, в Иностранный легион, он после первых недель войны стал во главе соотечественников, возмутившихся против бесчеловечного к ним отношения со стороны французских унтер-офицеров, привыкших иметь дело только с теми подонками общества, которыми в мирное время комплектовался Иностранный легион... Возмущение русских легионеров, людей преимущественно интеллигентных, царившими в легионе порядками... вылилось в кровавый бунт против командования... Расправа была жестокая: полевой суд приговорил бунтовщиков к расстрелу".
Русские кадровые офицеры на службе в легионе
Активное проникновение русских в Иностранный легион происходит в результате эвакуации частей белой армии под командованием бар. П.Н. Врангеля. Вербовкой эмигрантов, покинувших пределы нашей страны, французы занялись с первых же дней эвакуации. В ноябре 1920г. ген. Петр Врангель со своей армией пересек Черное море и прибыл в Турцию. О тяжелой ситуации в Стамбуле вспоминали участники тех событий, - весной "внезапно появились всевозможные политические агитаторы - платные агенты, которые были готовы обещать все, что от них хотели услышать... Эту ситуацию использовали... и агенты-вербовщики Иностранного легиона... собравшие немалый урожай". Как видим, первые записи в Иностранный легион были уже в турецких портах. Очевидец тех дней оставил свидетельство: "Ранее других в историю русского зарубежного воинства вошел французский Иностранный легион. Не успела русская эскадра с войсками ген. П.Н. Врангеля войти в Константинополь и стать на якорь в бухте Мод, на кораблях появились вербовщики в легион. С этого времени тысячи русских офицеров, солдат и казаков провели долгие годы военной страды под знаменами пяти полков легиона. На их долю выпала вся тяжесть борьбы с рифанцами и берберами в Северной Африке...". Русским военным, оказавшимся в тяжелом материальном и моральном положении, предлагалось продолжить службу, с тем, чтобы не остался не востребованным их армейский опыт. Известно, что многие русские даже поступали на службу к Кемалю Паше Ататюрку, боровшемуся за независимую Турцию, об этом писалось в газетах.
Союзники, контролировавшие Константинополь, боялись массовой концентрации русских частей в самой Турции, поэтому большая часть белых эмигрантов была разбросана на греческих островах. Именно здесь вербовщики Легиона проявляли настойчивость. Большинство русских беженцев приняли такие страны, как Болгария и Сербия, однако еще долгое время эмигрантам приходилось ждать решения своей участи в лагерях, где царили мрачные настроения. Например, один только остров Лемнос дал немалую жатву. Из расквартированного там Донского корпуса поступило на французскую службу более 1 000 человек. Правда, впоследствии казаки не пользовались успехом в Легионе и в большинстве уезжали во Францию.
О службе в Легионе пишет современный автор: "Возможность начать новую жизнь гораздо сильнее, чем связанные с ней приключения, привлекает в Легион неудачников... Поскольку легион называется Иностранным, французским гражданам запрещается вступать в него... Кроме того, новобранцы узнают, что они уже больше не поляки, австралийцы, немцы или японцы, а граждане страны по имени Иностранный легион, с ее бескомпромиссным кодексом чести, который, в частности, гласит: "Каждый легионер независимо от национальности, расовой или религиозной принадлежности - твой брат по оружию".
Неизвестность, печальные думы о будущем покинутого отечества, личная неустроенность, - все это угнетало русского человека. В беженских лагерях русские офицеры и солдаты подчас доходили до отчаяния. Для того чтобы только вырваться из лагеря, многие соглашались на вступление в Легион. Но не только эти доводы следует признать решающими. Для того чтобы до конца понять, что творилось в душе эмигрантов, почему они решались на столь серьезный шаг, позволю привести слова одного из писателей, чье творчество раскрылось именно в условиях диаспоры. Е. Тарусский тонко подмечал особенности национальной психологии и был знатоком глубин русской души. В 30-е годы XX века он писал: "Голода и холода русский офицер не боялся. Но зато он боялся нищеты и "дна". Голод и холод в рядах полка, в траншеях и походах его не страшили, голод и холод на дне, среди человеческих подонков его ужасали". С одной стороны, Легион давал возможность устроить свою жизнь, агенты не задавали вопросов о прошлом и не интересовались личной жизнью, но это еще не все. Русских офицеров привлекала такая стороны службы в Легионе, как возможность очутиться в особом психологическом климате. Внутренний уклад, воинский дух, который сложился среди "солдат удачи", был близок и понятен русским воинским традициям, когда взаимоотношения между офицерами и солдатами преодолевают казенный формализм и воины действительно составляют единую семью. В Легионе "авторитет офицеров базировался не на происхождении, а на реальном боевом опыте. Офицеры делили со своими подчиненными все тяготы полевой жизни, отчего в Легионе возникал особый дух боевого братства, столь близкий русскому офицерству".
Тем не менее, ради объективности картины, следует привести свидетельства самих легионеров, для того, чтобы до конца понять те условия и ту среду, в которой оказывались наши соотечественники. Один из них, капитан Архипов писал: "Отношение настолько хамское, что едва хватает сил удержаться. Кормят настолько скверно, что даже вспоминаю Галлиполи. В последних боях погибло очень много русских". В дневниковых записях русского историка П.Е. Ковалевского, содержится замечание о том, что он в декабре 1921г. получил письмо от бывшего знакомого, "Он теперь в Марокко в легионе. Добровольные каторжные работы на пять лет. Плохо кормят, живут в бараках, обращение, как со скотом, климат ужасный, никаких сношений с внешним миром, умоляет прислать словарь и газеты".
Тот факт, что большое количество русских военных оказалось на службе в Легионе, отразился на моральном климате, на самом духовном облике, на той атмосфере, которая царила в подразделениях. "Места авантюристов и жизненных неудачников заняли настоящие воины, искавшие только чести, хотя бы и под чужим знаменем". Эти люди, можно смело сказать, сделали честь Легиону. Они стали его наиболее "дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью". "Значительная часть легионеров оставалась в легионе до 10-15 лет, хотя служба в нем длилась 5 лет. Легион становился их домом, в нем была их жизнь".
Интересное свидетельство оставил один из офицеров. В России этот человек был подполковником. Франция сделала его капралом. Итак, слившись с основной массой своих сослуживцев, переплавившись в пламени сражений, став частью Легиона, он писал: "Можно смело сказать, что как боевой материал иностранные полки - самые лучшие во французской армии. И Алжир и Марокко завоеваны, главным образом, руками иностранцев... Рассказывая о боях, в которых они участвовали, легионеры неимоверно хвастают и врут. Но гордиться своей частью, как лучшей единицей французской армии, они в полном праве". Определенная доля этой воинской гордости, без сомнения, принадлежит русской плоти и крови, а главное - духу.
Один из бывших русских легионеров, подводя итог своей службе, писал о тех нескольких тысячах человек поступивших во французский Иностранный легион, о том, что они стали его наиболее "дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью... На долю русских легионеров выпала тяжесть борьбы с рифянами, кабилами, туарегами, друзами и другими восставшими племенами в период 1925-1927гг. В раскаленных песках Марокко, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индокитая, - всюду рассеяны" русские кости.
Новобранцы Легиона начинали новую для себя жизнь в учебных лагерях в жгучей, песчаной пустыне. Сохранились описания этой местности. На страницах русской эмигрантской прессы соотечественники делились впечатлениями: "Первый этап в "карьере" каждого легионера - Сиди-Бель-Аббес, город на северо-западе Алжира. Это главный учебно-тренировочный пункт Легиона, или, по выражению самих легионеров, "врата ада". Отсюда только два пути: смерть от малярии, дизентерии и других заболеваний, которые косят легионеров в Сиди-Бель-Аббесе, а для оставшихся в живых - в случае неповиновения - тюрьма в Коломб-Бешаре, в центре Сахары, оттуда ни один человек не выходит живым".
В 1921г. в алжирский городок Сиди-Бель-Аббес попал русский подполковник артиллерист Э. Гиацинтов. В Легионе он дослужился до капрала. О впечатлениях, вынесенных за годы службы, этот человек, позднее писал в книге мемуарного характера. "Тут говорили, по-моему, на всех языках, существующих в мире", но при этом он отмечал, что "русских в Бель-Аббесе было всегда очень много... кадр учебной команды, т.е. сержанты-инструктора были почти все русские". "Между собой старые легионеры говорят всегда по-французски, вернее сказать, на особом солдатском жаргоне. Это считается высшим шиком".
По официальным источникам, можно установить следующие статистические данные. В 20-х годах XX века в составе Иностранного легиона насчитывалось до 8 000 русских, из них проходили службу в Алжире около 3 200 человек.
Нелегкой была служба в Легионе. Подчас попавшие туда опытные, бравые русские военные, имевшие за плечами долгий срок службы, участие в сражениях, отмеченные боевыми наградами и т.д., оказывались в совершенно новых условиях. "Старые, заслуженные полковники, прошедшие всю великую войну, участники многих сражений должны были подчиняться, как рядовые, молодым иностранным поручикам, и благодарить Бога и страну, давшую им приют и службу... жизнь такова, как ее создают себе сами люди".
Позволю здесь также поместить некоторые сведения, которые удалось установить и о других соотечественниках, служивших в Легионе. Бывший в 30-х годах прошлого столетия в Марокко, русский легионер С. Андоленко, сообщает о погибшем в бою на Тазиуате в 1932г. поручике второго пехотного полка Александровом-Дольском: "5-го сентября французские войска перешли в наступление. Уже в этот день, будучи в тяжелом бою Александров-Дольский выказал чудеса храбрости. "Мы все поражались, - говорят его товарищи, - тому спокойствию, с которым он вел себя; пули свистели и впивались в землю вокруг него, валились люди, а он шел большими шагами вперед, с каким-то неземным хладнокровием, как будто не видя того ада, который творится вокруг него". Командир подразделения писал: "Я вижу еще поручика Александрова с револьвером в руке, увлекающего своих людей. После жестокой рукопашной схватки, легионеры овладели позицией и, оставшиеся в живых марокканцы уже спасались бегством, как вдруг один из них обернулся и выстрелил в упор в Александрова-Дольского. Сраженный пулей в сонную артерию Александров был убит наповал. В надгробной речи командир полка так отозвался об убитом: "Мы горды Вами. Вы заплатили Вашей жизнью за доблестное и героическое поведение, которое делает честь не только Легиону, но всей Армии. Вы прибавили новую страницу славы к истории полка и память, о Вашем славном поведении будет священна и, послужит примером будущим поколениям".
В 50-е годы прошлого века на Западе вышла книга одного из легионеров. Этот человек пишет о своих товарищах, о воинском подразделении, "в котором было особенно много немцев и русских, нашедших здесь себе пристанище в результате происшедших у них на родине переворотов... Сразу сблизился он с лейтенантом Шалидзе, кавказцем, немного грустным, но прямым и хорошим товарищем. Денщиком ему дали черкеса Епандиева, заботливого и старательного солдата".
В знаменитом французском Военном музее во дворце Инвалидов в Париже есть специальный русский отдел, где хранится память о доблестных сынах России, сумевших и за рубежом стяжать славу своей родине.
Легион в Северной Африке
В рассматриваемый период времени, когда произошел массовый исход из России военной контрреволюции, Франция активно проникала в государства Магриба. Алжир стал колонией в 1830г., Тунис подпал под отношения протектората с 1881г., Марокко с 1912г.
Подобно тому, как европейцы сгоняли индейские племена в США, также французские колонисты покоряли арабов и берберов. Внутренняя структура североафриканских стран отвечала исторически сложившимся факторам, связанным с особенностями восточно-мусульманской цивилизации. "В Марокко отсутствовали отношения крепостной зависимости... структура власти в стране была недостаточно четкой и устойчивой... отсутствовали крупные частные владения, поскольку... земля юридически считалась собственностью султана, но под свободным контролем племен. Наконец, становлению традиционного феодализма препятствовала племенная солидарность, которая имела важное значение в общественной жизни страны". Напротив, капиталистические отношения, по которым развивалась экономическая, политическая и социальная жизнь Франции, приводили к активной колониальной экспансии. В первую очередь это отразилось на африканских территориях. Лучшие плодородные земли отдавались переселенцам из метрополии. Наряду с преследованием политических и экономических интересов, европейцы осуществляли идеологическое вмешательство. Французские миссионеры пытались христианизировать местных жителей.
Вслед за захватом территорий, европейцы начали проводить геологическую разведку в Атласских горах и в пустыне Сахара, с целью последующей разработки источников полезных ископаемых. Французские источники тех лет сообщают об использовании Легиона в деле умиротворения восставших племен Северной Африки и необходимости защиты мирных поселенцев, занимающихся земледелием от диких кочевников. Один из военных писал о Легионе: "По своим легендарным качествам - спокойствие, храбрость, преданность - он остается лучшим воинским подразделением, каким только можно располагать. Его батальоны замечательны и в атаке, и в обороне, они вызывают восхищение тех, кто видел их в бою. Более того, в деятельности, предшествующей и сопровождающей наступательные операции, Иностранный легион успешно справляется с различными другими заданиями, благодаря наличию в его составе рабочих разных профессий".
В 1920г. в Марокко было создано общество "Оффис ширифьенн де фосфат" с целью разработки месторождений в зоне Курибги. Это центральная часть страны, традиционно населенная одним из берберских племен. Как пишет исследователь, "к моменту окончания первой мировой войны во французской зоне Марокко оставались непокоренными почти все горные и пустынные районы страны". На основании данных, связанных с историей экономического развития, можно восстановить ход войны, которую вели подразделения французского Иностранного легиона против местного населения в Северной Африке. Изложенные факты, упоминания о населенных пунктах и географических названиях, так или иначе, находят подтверждение в письмах, воспоминаниях и других официальных сведениях, с которыми приходится встречаться, изучая сведения, оставшиеся от русских легионеров, прошедших через марокканский период службы.
Итак, в 1923г. происходят активные боевые действия в районе города Тазы, расположенного в северо-восточной части Среднего Атласа в малодоступной горной местности. Затем легион продвигается далее, в район Тадлы и юго-западную часть Среднего Атласа. Следующий этап - юг и горные массивы Высокого Атласа и Анти-Атласа. К 1924г. военные действия переносятся в долину реки Уэрги. Как отмечает историк, на летний период этого же года (июнь-август 1924г.) приходятся наиболее ожесточенные военные действия с племенами. Французские газеты тех лет писали о войне в горах Рифа на севере. Общественный резонанс, вызванный войной в Марокко, приобретал мировые масштабы. Ожесточенное сопротивление племен, нежелание подчиняться колонизаторам, а значит тяжелое положением Иностранного легиона, вынужденного проводить свои операции в неимоверно трудных условиях, становилось темой для обсуждения не только в прессе. Например, советский военачальник М.В. Фрунзе внимательно изучал особенности военных операций и писал о преимуществах партизанской тактики рифских племен. Безрезультатные ожесточенные бои в горах продолжались до весны 1925г.
В апреле французское командование принимает решение усилить свои батальоны. В войну вступают свежие силы, из Алжира на Марокканский фронт были переброшены дополнительные части Иностранного легиона. Однако желаемых результатов это не принесло. Скупое газетное сообщение, опубликованное в центральном французском издании, достаточно красноречиво говорит о ситуации: "Каждая группа карликовых пальм, каждый утес скрывают за собой стрелка". Потребовался еще целый год, чтобы закрепить основные стратегические позиции в регионе. О переброске дополнительных войск в 1926г. сообщало телеграфное агентство из Рабата: "Подкрепления из Алжира производят высадку и направляются к местам своего будущего расположения". Вполне справедливо звучат слова одного из участников тех боев о том, что "марокканцы не имеют фронта ни в длину, ни в глубину".
Работая со старыми эмигрантскими изданиями, которые выходили в русской интеллектуальной среде в первые годы рассеяния, по немногим скудным сведениям, удается отчасти восстанавливать атмосферу военных будней. В 1926г. один из легионеров писал из Марокко: "Я живу в центре политическо-экономической и религиозной жизни вновь завоеванного племени, которое занимает часть Большого Атласа... Мавры, временно подчинившись два года назад, не оставляют мысли сбросить с себя власть чужеземцев. Привыкшие к независимости, они презирают наши законы и порядки. Набеги на нас почти не прекращаются... Кормят хорошо. Но однообразная, полная невидимой опасности (пули из-за куста, из-за угла, из-за песчаного бугра) жизнь создает необходимость искусственных возбуждений. Книг нет. Газеты редки. И все-таки для такой службы - а русскому выбирать не из чего - нужно особое счастье".
Покорение племен продолжалось вплоть до 1934г., одновременно с этим в крупных городах Марокко постепенно сосредотачивалось значительное количество французского населения: рабочих, мелких служащих, чиновников правительственных учреждений, появлялась мелкая и средняя буржуазия, интеллигенция. Однако, задачи Легиона по обеспечению мирного развития страны под Французским протекторатом не ослабевали. Об этом можно судить, изучая факты биографии русских легионеров, продолжавших свою службу на Севере Африки.
В последующие времена встречаются единичные случаи службы русских людей во французской армии в Африке. В частности в середине 50-х годов Александр Терентьев (1931-1998гг.) будущий священник (служил на русских приходах Франции и Италии), "отбывал он воинскую повинность в Марокко и участвовал в военных действиях против повстанцев".
Связь Легионеров с церковью и русской общиной в Марокко
В Северной Африке на французских территориях создавались очаги русской жизни. Эмигранты, пришедшие в Бизерту с Черноморским флотом и прибывшие в результате единичных переездов из европейских стран, формировали русские общины в различных городах Алжира, Марокко и Туниса. Соотечественники, продолжавшие военную карьеру в Иностранном легионе, становились в определенной степени частью русского присутствия в регионе, о чем сохранились свидетельства тех дней. Например, первый русский священник, приехавший в Марокко в 1927г., писал об этом. В приходском архиве Воскресенской церкви города Рабата сохранилась записка, составленная отцом Варсонофием /Толстухиным/. В ней, в частности говорится, о том, что "... отбывшие срок в иностранном легионе и в его рядах участвовавшие в войнах по замирению Марокко..." русские солдаты и офицеры были первыми членами русской общины в этой стране.
Эти же сведения подтверждает в своих мемуарах митр. Евлогий /Георгиевский/: "Приход в Марокко возник в 1925г. под влиянием потребности в церковной жизни русских, рассеянных в Африке. Потребность эта была особенно настоятельна среди служащих в "Иностранном легионе". Туда принимали людей без паспортов: всякий годный для военной службы, независимо от национальности, зачисляется в легион под номером и попадает в ту массу, которая, хорошо обученная и скованная железной дисциплиной, образует грозную боевую силу, известную под названием "Иностранный легион". Тяжелая служба! Всегда на передовых позициях, в кровавых стычках с арабами, в томительных переходах по знойной пустыне... Среди духовенства моей епархии один отец Григорий Ломако был священником в "Иностранном легионе", но не в Африке, а в Месопотамии. Французское правительство не могло долго отпускать кредиты на содержание православного священника, и отец Ломако там не удержался. Я начал переписку с военным министром, ходатайствуя о разрешении прислать священника в Марокко, ссылался на пример священнослужителей других религий, которые это разрешение получили, - ничего из моего ходатайства не вышло. А между тем из Африки доносились вопли: русские дичают! Русские люди пропадают! Пришлите священника!". В приходском архиве русской церкви в Рабате сохранился интересный документ, подтверждающий усилия, которые прилагало православное руководство для организации капелланской службы в Иностранном легионе среди своих соотечественников. Так, в письме на бланке Епархиального управления православных русских церквей в Европе, за подписью архимандрита Никона, со ссылкой на сведения, полученные от настоятеля Воскресенского прихода в Рабате отца Варсонофия, сообщалось, - что "французская власть принципиально согласна назначить военного священника для православных на всю Северную Африку. Священник должен быть французским гражданином. Оклад будет 3 000 франков в месяц, с пребыванием в Сиди-Бель-Аббесе".
Занимаясь изучением источников, относящихся к теме, связанной с русским присутствием в Марокко, автору этих строк пришлось немало поработать с документами церковного архива Воскресенской церкви в Рабате. Там среди писем, поступавших на имя настоятеля, имеется одно свидетельство, которое иллюстрирует отношение одного из русских корреспондентов к Иностранному легиону. Только самое тяжелое состояние могло подтолкнуть на согласие служить в этом воинском формировании. Один молодой человек, 32-х лет от роду, в прошлом офицер-артиллерист, уже в эмиграции окончивший Софийский университет в Болгарии по экономическому отделению, но отчаявшийся от тщетных, многолетних попыток найти подходящую работу, писал в Марокко, архимандриту Варсонофию с просьбой помочь в работоустройстве и решении жизненных проблем: "Теперь стало невыносимо тяжело доставать и эту работу, а на постоянные места русских берут в виде исключения... Обидно идти в Иностранный легион, куда идут неудачники и вообще - лишние люди. Покуда лишним себя не считаю".
Когда русские в Марокко построили свою церковь и на освящение этого храма зимой 1932г., приехал митр. Евлогий из Парижа, он имел возможность встретиться с единоверными соотечественниками, связавшими свою жизнь с военной службой в Иностранном легионе: "Храм, созданный общими усилиями марокканской эмиграции, сделался в те дни центром всей русской жизни. Легионеры выпросили разрешение у начальства, и пришли на торжество со своей музыкальной командой. Я имел возможность побеседовать с ними и узнать подробности их жизни.
Легионерам живется трудно. Кормят их неплохо, зато томиться жаждой приходится часто и мучительно. Она бывает столь невыносима, что солдаты убивают лошадей и пьют их кровь. Выручает радио, посредством которого сообщают требование о немедленной доставке воды; прилетает аэроплан и сбрасывает куски льда. Случается, что лед попадает не легионерам, а падает в стан врагов. Был случай, когда офицер такого "мимо" не выдержал и застрелился. Для перехода в 25 - 30 верст полагается брать с собой две фляжки воды: одну для - себя, другую - для котла. Боже упаси прикоснуться к этой "общественной" фляжке - изобьют до полусмерти. На привале разводят огонь и выливают принесенную для общественного пользования воду в котел. Наступает долгожданный час еды и отдыха. Не тут-то было! Вдруг, как дьяволы, налетают арабы... Приходится от них отбиваться. Стычка длится 10 - 15 минут, но все пропало: котел опрокинут... Измученные люди сидят голодные, слышится отборная ругань на всех языках. Офицер командует: "По стакану рому!" Сразу настроение меняется - веселье, хохот, песни... А тут же и смерть поджидает: вокруг бивуака выставляются дозоры, человек пять-шесть, с младшим офицером; арабы в своих белых бурнусах подползают неприметно, как змеи, и, случается, кривыми ножами вырезают всех дозорных...
Среди легионеров встречаются два типа людей. Одних трудная жизнь закаляет, делает несокрушимо выносливыми, сильными, до жестокости, людьми; других она губит, они спиваются, раздавленные тяжестью службы и существования. В числе легионеров этой категории мне довелось встретить в тот приезд житомирского певчего, который когда-то певал мне: "Ис полла эти деспота"*. Теперь это был спившийся человек. Я был свидетелем, как он набросился на откупоренную бутылку белого вина, которую приметил на окне у отца Варсонофия. Отцу Варсонофию приходилось воевать с москитами, и он травил их каким-то снадобьем из пульверизатора; множество москитов попадало в бутылку и испортило вино: пить его было невозможно. Певчий набросился на бутылку. "Можно? Можно выпить?.." - и вмиг, прикрыв горлышко платком, осушил ее до дна".
Русские легионеры сохраняли связь с православным храмом в Рабате. В церковной статистике есть сведения: под 1936г. зафиксирована смерть легионера Павла Дерфановского, над которым совершен обряд отпевания. Другое свидетельство говорит: "В бытность генерала Пешкова в Иностранном легионе в Марокко были поставлены кресты на могилах русских легионеров: Аркадьева, Коненко и Федорова".
Некоторые легионеры, из числа русских отслужив положенный срок и выйдя в отставку, оставались в Марокко, обзаводились семьями, вливались в жизнь русской общины. Другие - уезжали в Европу или продолжали искать обманчивое счастье где-то еще.
По возможности легионеры старались участвовать в культурной жизни русской общины. В архиве Воскресенской церкви Рабата сохранилась "Программа музыкального вечера и бала", в которой говорится о том, что управлял игрой оркестра на этом празднике капитан шеф-оркестра и дирижер из числа легионеров. Упоминавшийся выше русский офицер Э. Гиацинтов, с определенной гордостью отмечал высокий уровень участия соотечественников в музыкальном и вообще культурном отношении: "Каждый четверг на городской площади играл симфонический оркестр Легиона. Говорят, он занимал второе место между всеми оркестрами Франции. В этом оркестре было очень много наших, русских. Вообще попасть в музыкальную команду всегда очень много желающих, так как им живется гораздо лучше, чем всем остальным. Благодаря этому у капельмейстера большой выбор, и набирает он только действительно ценных музыкантов".
В среде русской диаспоры в Северной Африке велась достаточно интенсивная культурная и интеллектуальная жизнь. Легионеры по мере возможности становились участниками этих событий. Известная русская художница Зинаида Серебрякова оставила заметный марокканский след в своем творчестве, она дважды посещала Северную Африку. В 1928г. работала в древней столице Мараккеше, а в 1932г. была в городе Фесе. В это же время офицером Иностранного легиона служил в Марокко Зиновий Пешков. Речь об этом человеке пойдет ниже. Здесь же позволю отметить только то, что, по мнению биографа этого знаменитого россиянина, всю жизнь посвятившего служению Франции, ген. З. Пешков в период службы в Иностранном легионе был близко знаком со знаменитой художницей. В частности, "предполагать знакомство Пешкова с Серебряковой есть все основания: уж очень часто пересекались их пути... Она изъездила всю Северную Африку, где служил Пешков", - пишет М. Пархомовский.
Зиновий Пешков (Свердлов)
Несмотря на все трудности и беды, русский человек, в силу своего национального характера и природных качеств, и в Иностранном легионе добивался успехов, и нам есть, чем гордиться за соотечественников. В эмигрантской литературе сохранились свидетельства о том, что многие русские, служившие в Иностранном легионе в Северной Африке, достигли достаточных успехов по службе. Пятеро из них дослужились до высших чинов, среди них З. Пешков, Нольде, Фавицкий, Румянцев Н. и Андоленко. Об одном из них, а именно генерале Зиновии Пешкове, следует сказать особо.
Имя этого человека высечено на одной надгробной плите с княгиней В. Оболенской. Зиновий - старший брат Якова Свердлова нем: "...сей маленький и сурово правдивый человек, - за что повсюду ненавидим...". Зиновий родился в еврейской семье. Отец работал сапожником в Нижнем Новгороде, куда семья переехала из Белоруссии. По законам Российской империи лица иудейского вероисповедания были ограничены в правах. Поэтому многие из них принимали православие, в частности наш герой решается на перемену веры для того, чтобы иметь возможность получить высшее образование. По российским законам, а Церковь тогда была учреждением государственным, для того, чтобы стать православным, а значит не иметь ущемления в правах, при совершении Таинства крещения требовалось наличие двух восприемников-свидетелей (мужчины и женщины). Таким человеком, или по распространенной народной традиции, крестным отцом и стал для Зиновия Алексей Максимович Пешков, под псевдонимом "Горький".
Французский справочник "Кто есть кто" сообщает о Пешкове следующие сведения: родился он в 1884г. в г. Нижнем Новгороде. Перед первой мировой войной вынужден был эмигрировать из России, добровольцем вступил во французскую армию в 1914г. Участвовал в миссиях: в США - 1917г., Китай, Япония, Манчжурия и Сибирь - 1918-1920гг., Кавказ - 1920г. Участник войны в Марокко, офицер Иностранного легиона - 1921-1926гг., командир Иностранного легиона в Марокко - 1937-1940гг., присоединился к "Свободной Франции" - 1941г. Представитель "Свободной Франции" в ЮАР, в ранге министра - 1941-1942гг. Глава Миссий в Британской Африке - 1943г. Французский посол в Китае - 1943-1945гг. и Японии - 1945-1949гг. Награды: Большой Крест Почетного Легиона; Военная медаль; Военный Крест.
Большой французский энциклопедический словарь "Larousse" содержит следующие сведения: "Pechkoff (Zinovi), general fransais d’origine russe" ("Пешков (Зиновий), французский генерал русского происхождения" (с фр.)). Поступил в Иностранный легион в 1914г., в Марокко с 1922 по 1925гг., далее в Африке опять с де Голлем в 1941г.
Из богатой и интересной биографии нашего соотечественника, собственно, в рамках настоящей статьи, остановимся на марокканском периоде его жизни. Биограф генерала пишет в этой связи следующее: "Зиновий Пешков служил в легионе достаточно долго - в 1921-1926, в 1933 и в 1937-1940гг. Он был человеком твердых убеждений, и вряд ли оставался в Легионе столько лет, если бы это противоречило его совести".
В архивных документах А.М. Горького сохранились некоторые сведения, говорящие о продолжении связей писателя со своим крестником, в частности некоторые письма содержат информацию, позволяющую осветить марокканский период жизни З. Пешкова. Один из зарубежных корреспондентов писал в августе 1922 г. А.М. Горькому: "Что касается Зиновия, то он находится сейчас в Марокко и организует культурно-просветительскую работу среди подчиненных ему чинов...". Из другого письма узнаем: "Он уже в Марокко, комендантом крепостного округа на Среднем Атласе (Казбах-Тадла)". Среди бумаг в архиве знаменитого пролетарского писателя сохранилось письмо, которое он получил от своего крестника. В нем, в частности, молодой офицер Иностранного легиона Пешков дал описание своих сослуживцев: "В моей роте около сорока человек русских... У меня, между прочим, замечательный русский хор... Есть и солисты. Два у меня тут солдата никак не могут вклеиться в эту обстановку, один бар. Т.., нежный блондин, мягкотелый, никак даже до капральского чина достукаться не может, поет цыганские песни, а другой длинный и худой молодой господин в очках, сын помещика Орловской губернии, поет песенки Вертинского: "твои пальцы пахнут ладаном", ты видишь эту картину... в горах Среднего Атласа, одетый в шинель легионера, закрыв глаза и раскачиваясь, кто-то с надрывом поет о пальцах, пахнущих ладаном...".
Среди записей Зиновия сохранились еще следующие сведения о русских воинах: "Они просты, они скромны, солдаты Иностранного легиона. Они не требуют вознаграждения за свою службу. Они не ищут славы. Но их энтузиазм, их усилия, вызывающие восхищение, их сердца, которые они вкладывают в свое дело, не могут остаться незамеченными теми, кто их видел в деле. Легионеры не помышляют о героическом принесении себя в жертву. Они не считают себя мучениками. Они идут вперед, и если они умирают, то умирают с умиротворением.
Могилы этих неизвестных героев затеряны в пустыне или в горах. Их имена на деревянных крестах стирает солнце и уносит ветер. Никто не узнает, какими были люди, покоящиеся там, и никто не склонится над их могилами...". Далее, он писал об одном русском полковнике, волей судьбы оказавшемся в Легионе: "Во время исключительно тяжелого зимнего отступления 1923г. я потерял выдающегося сержанта Козлова, в прошлом полковника русской армии, одного из наиболее храбрых воинов нашего отряда, человека, который с исключительным стоицизмом переносил тяжелую жизнь сержанта Иностранного легиона. Старший лейтенант отряда характеризовал его мне: "Лучший из нашего отряда. Выдающийся инструктор. Свободно говорит по-французски, исключительно корректен, все относятся к нему с большим уважением. Русские отряда называют его "полковником". В тот же вечер я пригласил его в кабинет и спросил его, действительно ли он был офицером русской армии. "Да, - заявил он, - я прослужил в последней 25 лет". Из дальнейшего выяснилось, что Козлов был несколько раз ранен во время войны 1914-1918гг. и контужен в голову, результатом чего явились частые кровоизлияния в мозг. Поэтому он предпочитает не брать никаких повышений по службе, дабы не нести ответственности. Это был человек самый спокойный в отряде. Командуя, он никогда не повышал голоса, но самый тон его был настолько убедительным, что все следовали за ним безоговорочно. Все сержанты очень его уважали. Во время последнего для него боя он был ранен несколько раз, но не оставил строя. Последнее ранение в голову было смертельным". Таковы страницы русской зарубежной истории.
Постараемся далее восстановить факты по редким сохранившимся от того времени свидетельствам. В 1924г., после двухлетней марокканской компании легионеры провели некоторое время на отдыхе в относительно спокойной восточной части Алжира. "Зиновий в Африке, в Нумидии, командует ротой. Прислал оттуда интересные открытки. Неуемный парень" - сообщают нам строки из частного письма. В апреле этого же года, судя по письму, отправленному из Эль-Крейдера к А.М. Горькому, узнаем о том, что Пешков принимает участие в сражениях. Легион ведет в это время активные военные действия. Проходит чуть больше месяца, и из ответного сообщения узнаем: "3 июня 1925г. Дорогой мой..! Ты снова воюешь? Когда я думаю об этой войне, я беспокоюсь о тебе..." - писал Алексей Максимович в Марокко. Тогда же в 1925г. А.М. Горький пишет одному из адресатов: "...Зиновий ранен в ногу, лежит в госпитале в Рабате". Позже сам Зиновий Пешков следующим образом будет описывать свою жизнь того периода: "Летом 1925г. я находился в военном госпитале в Рабате, где ждал заживления раны на левой ноге, полученной в боях с рифами. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать и восстановить в памяти годы службы в Марокко, в Иностранном легионе. Я почувствовал себя обязанным людям, судьбу которых разделял в течение нескольких лет и ряды которых только что покинул. Мне следует воздать должное неизвестному величию этих людей, по случаю ставших солдатами, этим кочующим труженикам, которые под солнцем Африки выполняют множественные и трудные задачи. Они могли бы сказать о себе, как солдаты Рима: "Мы идем, и дороги следуют за нами". В интервалах между боями, там, где едва намечались тропинки, они прокладывают дороги, которые открывают аборигенам их собственную страну. Всегда воины, но и по очереди саперы, землекопы, каменщики, плотники. Они - пионеры, работа и жертвы которых позволяют другим людям жить счастливо и мирно в этих отдаленных местах. Это под защитой постов, сооруженных ими, под защитой постов, неустанно бодрствующих, цивилизуется Марокко".
Вернемся к истории. В 1926г. герой наш уже в чине капитана, к этому же времени он имеет несколько боевых орденов и медалей, о чем узнаем из переписки тех лет. "Крестника моего Зиновия Михайловича Свердлова, капитана французской армии, украшенного множеством орденов и лишенного одной руки по плечо", - упоминает А. М. Горький. Официальная информация также имеет интересное свидетельство: "Пешков (Зиновий), капитан 1-го полка Иностранного легиона, по представлению Военного Министерства и Совета ордена Почетного Легиона, за исключительные заслуги, блестящее исполнение обязанностей капитана, прекрасное воспитание солдат, замечательную энергию и хладнокровие, проявленные во всех сражениях, в которых он принял участие, начиная с 1 мая по 27 июня 1925г., и в которых получил ранение под Баб Таза (Марокко) 27 июня, ведя в атаку свое подразделение, награждается Военным Крестом Т.О.Е. с пальмовой ветвью", - писал в 1926г. "Le journal officiel".
Впечатления, наблюдения, переживания и личный опыт службы в Марокко Зиновий Пешков выразит в своей книге об Иностранном легионе, работу над которой он в этот период времени предпринимает. Вскоре в свет выходит первое издание. Появилось оно на английском языке в США под названием "Звуки горна. Жизнь в Иностранном легионе" в 1926г.
Французское издание книги выходит годом позже с несколько иным названием: "Иностранный Легион в Марокко". В предисловии, написанном Моруа, говорится: "Все цивилизации имеют своих изгоев. Достоевский их называл униженными и оскорбленными. Например, русские, не принявшие большевиков, немцы, которые не могут переносить свою муштру, бельгийцы и швейцарцы, жертвы какой-нибудь личной драмы. Для всех этих людей дисциплина Иностранного легиона не оскорбительна. Автор - один из тех командиров, которые знают и умеют поднимать униженных и оскорбленных, приобщая их той задаче, которую Иностранный легион унаследовал от Римского легиона, - задаче служения цивилизации. Везде, где проходят легионеры, прокладываются дороги, возводятся дома. Здесь европейцы выполняют свою задачу обучения современной технике. Посетив Марокко с промежутком три года, я не узнал город, так он изменился к лучшему. По качеству строительства дорог, фабрик, зданий, по гигиене он превосходит Европу.
Иностранный легион - больше чем армия военных, это - институт. Из бесед с Зиновием Пешковым создается впечатление о почти религиозном характере этого института. Зиновий Пешков говорит о легионе с горящими глазами, он как бы апостол этой религии. Пешков рассказывает о солдатах в госпитале, которые, умирая, вскакивают, чтобы приветствовать своих офицеров".
Многие стороны жизни легионеров раскрываются в книге Пешкова. Там описываются чаепития в городе, пьянки, которые устраивали солдаты в дни получения жалования. Упоминается также христианское кладбище возле города Мараккеш в центральном регионе Марокко, где хоронили сослуживцев, в том числе и соотечественников - русских. Один итальянец-каменщик сделал для погибших кресты из местного горного мрамора. Священника тогда не было, хоронили сами. Из этой же книги узнаем о том, что капитан З. Пешков, будучи по казенным делам в Париже, сам на свои деньги покупает в 1923г. горны и флейты для батальона. Интересная, несколько сентиментальная подробность, - у далекого форта Уайзет русский капитан посадил две пальмы. Пешков называл словом "босяки" своих несчастных сослуживцев-подчиненных. И как пишет биограф, "он знал всех "босяков" своего батальона - от донского казака - своего ординарца, дважды в день собиравшего цветы, потому что они напоминали ему родные степи".
Книга З. Пешкова о легионерах в Марокко "Pechkoff Zinovi. La Legion Etrangere au Maroc. - Paris, 1927." получила достаточную по тому времени популярность. Впоследствии, по мотивам этого произведения, в Голливуде был создан фильм по сценарию и с участием Пешкова, съемки которого проводились в Северной Африке.
В 1933г. в Париже З. Пешков дал интервью газете "Paris midi", в котором на вопрос корреспондента выразил свое мнение и свою преданность делу, призвавшему его и ставшему частью его жизни: "О легионе распространяется много лжи и клеветы, но он остается тем же... Есть один французский Иностранный легион. К этому ничего нельзя добавить".
Позволим себе вновь вернуться к известному нам Зиновию Пешкову. Наш герой накануне второй Мировой войны продолжает службу в Северной Африке. Командование Иностранного легиона 11 августа 1938г. принимает решение о продлении срока службы З. Пешкова в Марокко на 2 года - с 11 января 1939г. Как известно, 3 сентября 1939г. Франция объявляет войну фашистской Германии. Между этими странами начинаются боевые действия, затронувшие, в том числе, и территорию Северной Африки. Пешков участвует в боях Иностранного легиона против гитлеровцев на территории Марокко. Кстати, следует добавить, что здесь бои начались накануне объявления войны, а именно - 2 сентября и длились еще почти два месяца после капитуляции Франции, которая состоялась 22 июня 1940г. Как утверждает биограф, "некоторые командиры Легиона, в их числе Пешков, отказываются признать позорное для Франции перемирие...". Пешков оформляет уход в отставку. Последняя запись в его послужном списке гласит: "20.8.1940 г. в связи с достижением возрастного предела для своего звания отправляется на постоянное место жительства". В некрологе, опубликованном после смерти генерала Пешкова, сообщается интересная деталь, позволяющая восстановить атмосферу тех дней и проясняющая обстоятельства принятого решения. "Вторая Мировая война застала его в Марокко, где он командовал батальоном Иностранного легиона. После поражения 1940г. он отказался принять перемирие с фашистами и бежал ночью на пароходе, прибыв в Лондон одним из первых".
Испанский Иностранный легион
Еще с одним, заслуживающим внимание историческим событием связаны русские военные из числа, служивших в испанском Иностранном легионе. Это относится к известной войне в Испании 1936-1938гг. В июле 1936г. в Испании реакционные силы не признали победу на выборах революционного народного фронта. Вспыхнул фашистский мятеж, который был поддержан Германией и Италией. Началась оккупация страны. СССР оказывал республиканцам негласную моральную и материальную поддержку. Тысячи русских людей в составе интернациональных бригад сражались в Испании. Одновременно с этим с другой стороны фронта также были русские по крови люди. Вновь братоубийство столкнуло соотечественников, разделенных уже многие годы идеологическими и политическими взглядами. "1 августа 1936г. харбинская газета "Наш путь" опубликовала интервью испанского проф. Е. Афенисио под заголовком "Испанское восстание подняли русские эмигранты, чины Иностранного легиона в Марокко". Как известно, север Марокко находился под особым оккупационным режимом, в силу беспокойного характера местных племен. Контролировал ситуацию в этих местах Испанский Иностранный легион, "где русские составляют наибольший процент, как солдат, так и офицеров... первые события начались в Мелилье и Сеуте, гарнизонах..., где как раз стояли части, исключительно состоящие из русских эмигрантов... Поэтому я убежден, что восстание в Марокко, которое перекинулось сейчас и на континент, дело рук ваших соотечественников, которые первые предоставили в распоряжение восстания свою реальную силу в лице полков... иностранного легиона", - писал испанский профессор.
1.2.3 ЗА РОДИНУ
Бои против немецко-итальянских войск в Северной Африке
Как известно, Франция терпит поражение в войне с фашистским альянсом. Оккупация страны, создание марионеточного правительства Виши, все это было следствием перемирия, которое было заключено между Францией и гитлеровской Германией 22 июня 1940г. и франко-итальянским договором от 24 июня 1940г. Метрополия "...находилась в весьма трудном положении, хотя и продолжала сохранять контроль над своими колониальными владениями в Северной Африке (Тунис, Алжир, Марокко)". Однако, фашисты, добившись использования в своих целях экономических ресурсов, военно-стратегических баз и административного аппарата в регионе "начали вывозить из Марокко железную руду и молибден, из Алжира и Туниса - продовольствие".
В это же самое время, как в самой Франции, так и в колониях находятся патриотические силы, не желавшие смириться с поражением и готовые отдать себя на борьбу с врагом. Эти силы стали объединяться вокруг генерала Шарля де Голля. Легендарный генерал, бежав из Парижа, укрылся на Британских островах. По Лондонскому радио 19 июня 1940г. было передано следующее воззвание де Голля: "От имени Франции я твердо заявляю следующее: абсолютным долгом всех французов, которые еще носят оружие, является продолжение сопротивления. Сдача оружия, оставление участка фронта, согласие на передачу какой-либо части французской земли под власть противника будут преступлением против родины. В данный момент я говорю, прежде всего, обращаясь к французской Северной Африке, не захваченной врагом... В Африке Клозеля, Бюжо, Лиоте, Ногеса прямой долг всех честных людей - отказаться выполнять условия противника". Одним из первых, кто откликнулся на призыв, был Зиновий Пешков. Он стал ближайшим соратников де Голля и уже в этом качестве возвращается в Северную Африку.
Англичане в первый раз использовали формирования генерала де Голля в Западной Африке, во время проведения Дакарской операции, которая началась 3 августа 1940г. Однако сил оказалось недостаточно, так как в то время "Комитет Свободная Франция" располагал всего лишь двумя батальонами Иностранного легиона. Неудача была вызвана тем, что подготовку, которая велась в Лондоне, не смогли скрыть от шпионов. Активные боевые действия Иностранного легиона в борьбе с фашистами начинаются с проведения операций в средиземноморской части Африки. В своей речи, произнесенной в Алжире 14 июля 1943г., генерал де Голль отмечал: "Когда же огонь войны перекинулся на землю нашей Северной Африки, то там оказалась французская армия, чтобы славно послужить авангардом союзников в Тунисе". Исследователь биографии З. Пешкова, на основании документов, пишет о том, что "...можно придти к выводу, что он сражался против войск Роммеля в Северной Африке где-то с февраля по май 1941г.".
Что касается других русских из числа эмигрантов, оказавшихся на стороне союзников и воевавших против немецко-итальянских войск, то о них сохранилась запись одного из участников. Ветеран французского Сопротивления Н.В. Вырубов писал: "Эти воины своей доблестью, достойной службой и самоотверженностью заслужили вечную память...". Многие из участников войны похоронены на кладбищах Франции и в других местах, чьи-то могилы остаются, неизвестны. Добровольцев, изъявивших желание вступить в войска генерала де Голля, было незначительное количество. Это обстоятельство объясняет очевидец событий: "Так как само население страны в основном оставалось пассивным, эмигранты не чувствовали необходимости проявить себя. Кроме того, по соображениям личным и семейным эмигранты часто опасались что-либо предпринимать...Тем не менее, многие из них сочувствовали победам русских войск, гордились ими". После капитуляции Франции в 1940г. и нападения Германии на СССР в 1941г. отмечается вступление русских, из числа проживавших в диаспоре, в добровольцы. "Им хотелось участвовать в войне, сражаться за "свою вторую родину", с которой они были связаны культурой... они не чувствовали себя связанными перемирием 1940г., ими руководило желание внести свой вклад в достижение победы". Далее, эмигрантский автор продолжает: "После 1941г. все изменилось: Родина подверглась нападению, само ее существование было под угрозой. Для тех, кто был воспитан в русском духе, жил в русской среде, главным мотивом участия в войне, безусловно, стала Россия. Они боролись за победу на стороне союзников". Также, очевидно, возымели свое действие слова легендарного руководителя движения "Сопротивления", услышанные русскими: "Свободная Франция вместе со страдающей Россией. Сражающаяся Франция вместе со сражающейся Россией. Повергнутая в отчаяние Франция вместе с Россией, сумевшей подняться из мрака бездны к солнцу величия".
12 ноября 1942г. англо-американские войска высаживаются в Африке, через четыре дня занимают город Бонн в Алжире, двигаются к Тунису, где 16 ноября произошло первое столкновение с немецкими подразделениями. "Германское командование, не располагавшее военными резервами в непосредственной близости от театра военных действий, было вынуждено спешно перебрасывать в Тунис части различных соединений". Задача немцев состояла в том, чтобы укрепиться в районе Бизерты, воспользовавшись ее фортами. Здесь определенную роль играли воинские формирования "Свободной Франции", в которых сражались в т.ч. и наши соотечественники. Одним из таких русских военных был В.И. Алексинский. В своих мемуарах, оформленных в послевоенном Париже, он писал о том, что в войсках де Голля в Северной Африке воевало множество русских.
Многие из числа наших соотечественников отличились в боях против фашистов во время проведения боевых операций в Тунисе, Алжире и Марокко. Среди легионеров, награжденных "Крестом Освобождения", имена: подполковника Д. Амилахвари, погиб в Египте в 1942г., Н. Румянцева, командира 1-го марокканского кавалерийского полка, капитана А. Тер-Саркисова. России должны быть также известны имена воевавших в Северной Африке ее сынов, вот некоторые из них: Ващенко Алексей солдат 2 кл. II полка Иностранного легиона (+1947г.), погребен в Вилье на Марне; Гайер, (+20.5.1940г.) погиб при Поррон; Гомберг (?), младший лейтенант; Золотараев, младший лейтенант, (+1945г.); Попов, вахмистр 1 кавалерийского полка (+1946г.); Регема, лейтенант (+1945г.); Ротштейн, младший лейтенант (+1946г.); кн. Сергей Урусов; Земцов, награжден двумя Военными Крестами, уволен в отставку в 1940г., в 1941г. пошел добровольцем в легион, вторым Крестом награжден посмертно.
Ю.В. Луконин, бывший в Марокко на дипломатической работе в 60-е годы XX века и лично знавший некоторых из представителей старой русской эмиграции, оставил записи о русских по происхождению людях, воевавших в Северной Африке на стороне союзников. "Два автора - один из них служил в авиации, другой во флоте - получили после победы над фашизмом громкую литературную известность. Особенно бывший летчик - Ромен Гари (Роман Касев). Он стал известным романистом, дипломатом, членом Французской академии. В автобиографической книге "Предчувствие зари" он воспроизводит тяжелую, тревожную атмосферу вишистского безвременья в Марокко, описывает свои скитанья по Мекнесу и Касабланке перед дерзким побегом в британский Гибралтар, навстречу боевым будням в одном из подразделений деголевской авиации. Что же касается бывшего моряка, контр-адмирала запаса Алекса Васильева, то его перу принадлежит сборник увлекательных новелл "Неизвестные солдаты минувшей войны". В нескольких новеллах он воскрешает пережитое им в Северной Африке, в частности, высадку мощного союзного десанта в Марокко и Алжире в ноябре 1942г.". В декабре 1940г. на Атлантике, возле Касабланки затонула французская подводная лодка "Сфакс", среди членов экипажа был старший лейтенант П. Еникеев. Во время немецкой оккупации Бизерты, на одной из вражеских подводных лодок устроил диверсию служивший на базе механиком бывший лейтенант русского флота С.Н. Еникеев.
Однако, к сожалению, были и обратные случаи, когда из числа бывших русских военных, в том числе и легионеров, находились лица, шедшие на сотрудничество с фашистами. Об одном из таких людей оставила записи эмигрантская писательница Нина Берберова. В своих дневниках за 1942г. она писала: "В восемнадцать лет пошел к Шкуро и кого-то резал... Он шатался где-то, потом поступил в Иностранный легион и уехал в Африку (была война французов с Абд аль-Кримом)... В Африке он опять кого-то резал, вернулся через пять лет... И вот теперь он в немецкой форме, сражается на восточном фронте, вернее - служит переводчиком у немцев в России. Сейчас вернулся в отпуск из-под Смоленска...". Впоследствии она узнала дальнейшую судьбу этого человека. В 1944г. он погиб под Черновцами.
1.3 КОНФЛИКТ ПОКОЛЕНИЙ
Вторая мировая война явилась определенным водоразделом между двумя волнами русской эмиграции. Официальные данные международных организаций по делам беженцев, указывают цифру в 8 миллионов перемещенных лиц, оказавшихся в Европе на 1949г. Что касается русских людей, а именно они составляли большинство в этой огромной людской массе, то их можно условно разделить на две категории:
Во-первых, это откровенные предатели, сотрудники оккупантов, участники антисоветских вооруженных формирований, во-вторых, - насильно перемещенные на работу в Германию лица. Политические взгляды этих людей, отличались от тех, которыми жила эмиграция первой волны. Изведав черствый хлеб на чужбине, аристократы, военные, казаки и их семьи, проникались симпатией к, пусть даже советской, но родине, ставшей победительницей в мировой войне. О политическом примирении, говорят слова, произнесенные бывшим послом Временного правительства в Париже Маклаковым, которые он произнес во время визита в посольство СССР в 12.02.1945г.: "Мы борьбу прекратили, от тех, кто хочет ее вести мы отделились".
Напротив новая партия русских, прибывшая из СССР, дышала исключительно злобой по адресу родной страны. Исключением были, разве что простые люди, насильно угнанные на работы, но боявшиеся возвращения в виду предстоящего преследования со стороны карательных органов на родине.
Определенная доля вины в укоренении антисоветского настоя вреди невозвращенцев, лежит на самом Советском государстве. Приказ N 120, от 16 августа 1941г., заочно приговаривавший к смерти, сдавшихся в плен и инициировавший репрессии против членов их семей, был хорошо известен среди военнопленных. По этому поводу пишет историк: "Ясно, что государство своим репрессивным законодательством, где сам факт пленения рассматривался, как измена родине, где преследовались не только сами пленные и перемещенные лица, но члены их семей, по сути дела отторгло сотни тысяч своих граждан".
Договоренность между союзными государствами, заключенная в Ялте 11.2.1945г., о выдаче советских граждан, не зависимо от их согласия, по состоянию границ на 1 сентября 1939г., только усугубляла дело.
В отличие от своих предшественников - эмигрантов 20-х годов, новые беженцы, отнюдь не стремились к воссозданию России за рубежом. Одни из них хотели лишь мира, покоя, элементарного бытового устройства, - забыть кошмары плена, унижения, уйти от проблем неустроенности западной жизни и страха от советской действительности. Другие - были, напротив агрессивно активные, себя считали борцами, героями. Только негде было прилагать геройские силы, все это осталось там, на востоке, за советской границей. Здесь же были общины русских, поседевших, постаревших, утративших былую активность людей. Собственно они никогда и небыли идеологическими противниками вновь прибывших, так как жили в разных россиях, в разных культурах, в разных идеологиях, в разных социальных слоях. Зарубежный автор, склонный видеть в русской эмигрантской массе общность и единство, тем не менее, пишет: "Вторая эмиграция"... представляла все социальные слои, имевшиеся к началу войны. Это был сколок общества уже советизированного, о6езглавленного, но и наиболее ожесточенного... лишь постепенно вторая волна воспринимала культурно-религиозные ценности, хранимые первой, дорастала до духовного уровня... ".
Пока же о духовном росте говорить не приходится. На примере африканских русских общин мы видим, что вновь прибывшие не вливаются в уже существующие русские общественные институты, организации, ассоциации, а создают свои, как бы в параллель. Это относится и к церкви. Храмы для "второго волны - это уже, но только место молитвы, а сфера проявления политических симпатий и антипатий.
С прибытием на новые места, начался захват, а где не удавалось, - там создание альтернативных приходов. И это в тех местах, где уже на протяжении десятилетий были русские церкви, со своими сложившимися традициями и богослужебным укладом, приспособленным к местным условиям. Все эти факты наблюдаем на примере Марокко, Алжира и Туниса.
В Марокко, например, большая организованная группа русских, приехала с двумя священниками и хорошим спетым хором. Тунис становится местом пребывания зарубежных архиереев, - архиепископа Пантелеимона, затем епископа Нафанаила. Приход в Касабланке обрел альтернативного владыку, одно время им являлся Иоанн (Максимович), о котором следует сказать, что это был наиболее достойный святитель из всех зарубежников. Он мало интересовался политикой, был молитвенником и аскетом, уделял большое внимание благотворительности, просвещению, утешению страждущих душ. Оппонент зарубежного лагеря в Марокко писал о нем: "Исключением являются такие кроткие святители, как Иоанн /б. Шанхайский/, да еще, наверное, найдутся, но таких меньшинство". По словам, близко знавших его людей, "архиепископ вообще не абсолютизировал юрисдикции, что в последствии явилось причиной осуждения его со стороны "более серьезных" зарубежных иерархов, для которых партии и "течения" имели большее значение, чем заповеди Христовы".
Как реагировали священники уже существовавших церквей на появление своих беспокойных собратьев? Об этом писалось в церковной зарубежной прессе: "Не так давно, настоятель нашего храма, архимандрит Митрофан, получил предложение от местного представителя юрисдикции митр. Анастасия, протоиерея Митрофана Зноско-Боровского, перейти вместе со всем приходом в карловацкую юрисдикцию. В своем ответе на это странное предложение архимандрит Митрофан подробно разъяснил отцу протоиерею всю не каноничность церковного устроения, так называемой Зарубежной Церкви и, считая излишним дальнейшие переговоры на тему о "переходе", просил только одного "мирного существования", без вмешательства в чужие дела".
1.4 СОВГРАЖДАНКИ
"Людей, покидающих отечество для чужих краев, на чужбине не уважают, а на родине чуждаются" Эзоп
Итак, кто же, они, наши соотечественники, которые сегодня составляют основной костяк русской диаспоры в стране Магриба?
Необходимо сразу подчеркнуть, что в массе своей это женщины. Их появление здесь связано со вступлением в брак с местными арабами и берберами. Многие молодые люди из Марокко учились в советских вузах, да и в наше время продолжают получать образование в России и других странах СНГ. Большая часть этих женщин - не русские, а украинки или белоруски. Что самое интересное, все они всегда представляются русскими и в быту используют исключительно русский язык. Отдельный разговор о том, что в связи с отсутствием во многих североафриканских странах дипломатических представительств Украины и Белоруссии, этим женщинам приходится преодолевать массу проблем визового, юридического и паспортного характера (ближайшее украинское дипломатическое представительство находится в Тунисе). Марокканские студенты учатся также в Казахстане и среднеазиатских республиках, но спутниц жизни оттуда, как правило, не привозят.
Попадая в арабский, исламский мир Северной Африки, славянки сталкиваются с проблемами адаптации. Рассмотрим на конкретных примерах, как же этот непростой, процесс протекает в Магрибе.
Как правило, женщины, которые на официальном консульском языке по старой памяти именуются "совгражданки", не порывают отношений с оставшимися на родине родственниками, дети у них двуязычны, обычно владеют русским и французским, нередко и третьим языком - арабским. Последнее, характерно для тех, кто воспитывается в арабских семьях, где сильны патриархальные устои. Обычно интеллигентные современные семьи, зная местный диалект, предпочитают говорить в семье по-французски, тем более что со стороны "совгражданок" заметно постоянное негативно-критическое отношение ко всему арабскому и мусульманскому.
Исламское законодательство не признаЈт браков, заключенных вне этой религии, поэтому жены вынуждены принимать ислам. Но, не имея гражданских внутренних паспортов, а только вид на жительство, они во всем зависят от мужа. Вид на жительство для иностранцев, прибывших из стран Восточной Европы, необходимо ежегодно продлевать, а для этого нужно в числе необходимых бумаг предъявлять справку с места работы мужа.
Детей, рожденных в совместных браках, родители стараются отправить учиться в Россию и другие страны СНГ. Женщины, принадлежащие к старшему поколению, пытаются влиять на внуков через книги, игры и т.д., но, как правило, внуки уже не говорят по-русски, зато французский и арабский считают своими одинаково родными языками. Совгражданки стараются завести знакомство с интеллигенцией из числа русских, приезжающих в страну для работы по контрактам и в официальные командировки. Мужья-арабы этому, как правило, не противятся - наоборот, сохранив хорошие впечатления о России за годы учебы в нашей стране, тянутся к русской культуре, охотно говорят по-русски. Определенную долю в этом процессе играют Российский культурный центр, библиотеки, видеофильмы и т.д. Местная пресса постоянно помещает на своих страницах положительные отзывы о работе культурного центра.
Попытки продлить или создать атмосферу русской бытовой среды выражаются в покупке старых русских вещей, мебели, посуды у тех соотечественников, которые, закончив срок работы в Марокко, возвращаются на родину. Но в силу низкого культурного уровня все это принимает порой уродливые и даже карикатурные формы.
Церковь, оставшуюся от старых русских эмигрантов, совгражданки тоже пытаются сделать местом своих встреч и досуга. Православное богослужение, вероучение, книги (а приход обладает большими возможностями в плане выбора литературы, недоступной соотечественникам в России), - все это интереса не вызывает. С одной стороны, в церковь приходят за психологическим утешением, когда совсем плохо на душе от избытка отрицательных эмоций, связанных с пребыванием в чуждой этно-религиозной и культурной среде. С другой стороны, как уже отмечалось, кусочек русской земли используется, как место встреч. Обращений к священнику за советом в плане духовной жизни, традиционного исполнения треб и обрядов - типа заказных записок, молебнов, исповеди, причащения и т.д. - практически не бывает. Единственные молебны в церкви - "о путешествующих", когда кто-то из сотрудников официальных представительств летит домой в отпуск или в связи с окончанием командировки.
Отношения в самой среде совгражданок далеко не простые. Постоянному обсуждению подвергаются бытовые и семейные вопросы. Отсутствие социальной активности, достоверной информации, помноженное на низкий интеллектуальный и моральный уровень, рождает постоянные сплетни и склоки. Среда совгражданок никогда "не простит" кому-то из соотечественниц, если та сможет устроиться на приличную работу. Как правило, русские и русскоговорящие женщины не трудоустроены, так как не обладают необходимыми качествами и навыками, первым из которых является хорошее знание французского, а нередко и арабского языка. Идти на не квалифицированную работу они тем более не способны. Поэтому они сидят дома, во всем зависят от мужей и обычно не ладят с многочисленными родственниками. Их мужья-арабы в этом отношении выглядят намного симпатичнее и благороднее.
Патриархальный арабский семейный быт, построенный на нормах исламской морали, имеет немало положительных элементов. Попадающие же в эту среду совгражданки, фактически разрушая среду, в которой оказались, не приносят в арабский мир ничего положительного из русской культуры, религии, быта и этики. Поэтому в местной среде зачастую складывается неверное отношение ко всему русскому и к России. Иногда, откровенно говоря, испытываешь чувство вины и позора за русскую нацию. Например, общаясь с простыми жителями, мне приходилось не раз разъяснять, что я русский священник: тогда в ответ не редко задавали вопрос: "А что, разве у русских есть религия?" В таком отношении к России и русским, конечно, нельзя винить только совгражданок. Определенную долю антирусского накала несут современные средства массовой информации. Просматривая, как арабские, так и западные телеканалы на французском, английском и других языках, постоянно видишь и слышишь о негативных процессах в современной России. Стыдно, что синонимом слова "русский" стало слово "водка".
Действительно, женщины, приехавшие в Рабат из бывшего СССР, в вопросах вероучения не сведущи. Им, воспитанным на атеистических началах и ничего не знающим о православии, чужда вообще всякая религия. Кроме того, следует принимать во внимание то обстоятельство, что совгражданки агрессивно не приемлют ислам, не смотря на то, что официально многие из них числятся мусульманками. В противоположность женам, их мужья охотно говорят на религиозные темы, показывают знание, как коранических положений, так и азов христианства, с удовлетворением осознают те моменты вероучения, которые говорят об изначальной исторической общности наших монотеистических религий.
В правовом отношении местное законодательство, основанное на нормах шариатского права, совершенно необычно для европейского сознания. Это относится к теме разводов, возможности иметь других жен, к вопросам, связанным с воспитанием детей, положением женщины в обществе, ее социальной активностью. Подчас, когда марокканец, не делая ничего предосудительного с точки зрения закона, религиозных норм, общественных и семейных традиций, совершает поступок, который с точки зрения европейского менталитета не может быть принят, в смешанных семьях случаются трагедии. Совгражданки, даже прожив десятки лет в арабской среде, так и не хотят узнать или понять, как же здесь строятся взаимные отношения.
По емкому выражению одного из российских дипломатов, много лет занятого работой с совгражданками, "они там (т.е. на родине) хотели быть иностранками и здесь тоже хотят остаться иностранками". Заключая брак с арабами, многие женщины думали, что станут женами если не принцев, то во всяком случае родственников короля. На деле оказалось, что принцы обычно учатся в Европе, а в СССР учились дети бедняков.
1.5 БУДНИ ПРИХОДА
Что касается характеристики других оказавшихся в условиях заграницы российских граждан, которые приходят в храм, то это находящиеся в официальных командировках, работающие по контрактам и т.п. Естественно, что в этой среде сильна тенденция к сохранению своего обособленного образа жизни. Люди живут во временных, стесненных условиях с минимальной адаптацией, не вживаясь, а скорее приспосабливаясь к местной жизни.
Положение Церкви в Марокко непосредственным образом связано с явным неуспехом христианской миссии в этой стране. Священники Московской Патриархии приезжают на небольшой срок и совершенно не подготовлены к работе в местных условиях, Деятельность священников развивается в различных направлениях, но только не в области душепопечения. Дело в том, что обычно на воскресной литургии бывает от одного до трех человек, в большие праздники - максимум 15, причем это не регулярно молящиеся, а просто посетители. Обычные формы деятельности приезжавших из СССР, а ныне из Российской Федерации священников - активный отдых, путешествия, бесконечные общения со скучающей публикой, проживающей на территории посольства и создающими видимость занятости дипломатами и примкнувшими к ним. Масса свободного времени побуждает к чтению, интеллектуальным занятиям, изучению иностранных языков.
Тем не менее, несмотря на все трудности, русская община продолжает существовать в Рабате. Благодаря братской помощи греческого архимандрита Тимофея из монастыря Параклит, а также международных христианских благотворительных организаций библиотека пополняется новыми изданиями. В ответ на просьбу В.П. Бутковского, директора российской посольской школы, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, председатель OBЦС МП, прислал комплект видеокассет "Слово пастыря". Доктор педагогических наук Владимир Петрович Бутковский с супругой Еленой Леонидовной и дочерью Екатериной, за время проведенное в Марокко, показали себя, как самые добрые христиане и очень симпатичные люди.
Затронув тему православной церкви в Рабате, нельзя не сказать еще об одном. В связи с резким ухудшением экономического положения в странах Восточной Европы, многие сербы, румыны, болгары, поляки едут в поисках работы в североафриканские страны. Для многих церковь становится частичкой родины. Совместные богослужения по случаю дней памяти общих святых и событий славянской истории объединяют людей. Частыми посетителями храма стали болгарские прихожане. Постоянно присутствует на богослужениях посол Болгарии, причем он с удовольствием принимает участие в чтении богослужебных текстов, как на церковнославянском, так и на болгарском языке. С большим усердием и серьезностью посольство Республики Болгария, откликнулось на инициативу предложенную настоятелем, по проведению дня памяти святых просветителей славянских Кирилла и Мефодия. Этот праздник готовили и проводили в 1998 и 1999гг., последовательно трудившиеся в Марокко, господа послы Тодорин Пакеров и Георгий Карев. Аналогичные празднества в честь святого Саввы Сербского были проведены 24.01.1999г., как раз в то время, когда международное сообщество восстало против Сербии, дипломатический корпус Марокко игнорировал и бойкотировал посольство Югославии. Сербы, проживающие в Рабате, Касабланке и других городах собрались в русском храме. Господин посол Голуб Лазовик участвовал в богослужении, он по сербскому обычаю разрезал хлеб и полил его вином, как принято в обряде "сербской славы". Затем в церковном саду был устроен прием.
Посол Греческой Республики, обычно приезжает в русский храм на Крестный ход в пасхальную ночь и затем уезжает в Касабланку, где принимает участие в богослужении, совершаемом в Благовещенской церкви Александрийского патриархата. Оказав уважение единоверным русским людям, посол встречает Пасху среди греческой общины.
К сожалению, к нашей церкви практически безучастным остается посольство РФ, на богослужениях российские дипломаты не бывают. Исключение составляет разве что праздник Пасхи, когда, потолкавшись во время крестного хода, россияне дружно начинают празднование в саду под навесом. В храме в этот момент остается не больше десятка человек, а к концу обедни и вовсе только священник и несколько любителей-хористов. Залитые воском ступени паперти, окурки на плитках дорожек и разбросанная по зеленому газону белая пластиковая одноразовая посуда напоминают о том, что прошедший праздник останется в сознании тех, кто связывает себя с русской культурой.
Таковы во многом субъективные впечатления от пребывания на должности настоятеля Воскресенского храма в Рабате.
Объективности ради, следует назвать имена замечательных людей, благодаря самоотверженной преданности которых продолжает существовать русский храм и проявляется необходимая забота к этому уникальному месту, связанному с русской историей и культурой. Это неутомимая Людмила Михайловна Мулин - казначей (фактически староста русской церкви), Нина Алексеевна Эль-Кинони - регент церковного хора, Ирина Александровна Васильева - библиотекарь приходской библиотеки. Много помогали и оживляли скудные будни русской общины в Марокко Вячеслав, Галина и Вероника Семеновы, и Николай Александрович Васильев, за время их проживания в Рабате. Большое внимание и дружбу к русским проявлял польский торговый консул пан Теофил Станиславский с супругой пани Сильвией и дочерью Майей.
Духовную связь с Воскресенской церковью сохраняет матушка Мария (Екатерина Васильевна Гурко). Она внучка знаменитого соратника Скобелева, освободителя Болгарии генерал-фельдмаршала Иосифа Гурко, именем которого названа одна из улиц Софии. Ее отец генерал Василий Гурко женился на француженке, дочери министра юстиции Trarieox, Софии. С 1946г. София и Екатерина Гурко проживали в Рабате. После смерти матери Екатерина Васильевна переехала в Париж, где, приняв монашеский постриг она трудилась в канцелярии Экзархата.
